15. 14

     Влад жмёт на педаль, и мотоцикл начинает монотонно урчать. Я сжимаю бёдра вокруг сидения.

- Руки дай, – Влад растопыривает в стороны свои, говорит громко, чтобы я услышала.

    Я уже сижу на его мотоцикле, собираюсь ехать туда, куда он решил, так что брыкаться сейчас уже смысла нет. Поэтому я протягиваю ему с обеих сторон запястья. Он берёт меня за кисти и сцепляет их на своём животе. Закусываю губы, чтобы громко не охнуть, потому что приходится прижаться к нему всем телом. Но ведь по-другому на этом железном монстре не удержаться, а я очень сомневаюсь, что Миксаев будет ехать сорок километров в час.

   Влад трогается с места, а я зажмуриваю глаза. Нужно просто постараться дышать и ни о чём не думать.

    Мы петляем между домами, выезжая со дворов на дорогу. Здесь ещё всё относительно терпимо. Я даже открываю глаза, смотрю вперёд из-за его плеча на дорогу через тёмное стекло мотошлема.

   Хоть адреналин и так плещется в крови, заставляя сердце гонять её быстрее обычного, у меня начинает стучать в висках, а по спине проходится жар, когда Влад выводит мотоцикл на трассу за черту города. И дело не только в скорости, хотя и от неё жилы стынут. Я боюсь представить, куда он везёт меня и что собирается делать. И чем дальше мы удаляемся от города, тем страшнее моё предчувствие. И на такой скорости ни возмутиться, ни что-то сказать я не могу. Только крепко сжимаю заледеневшие от осеннего ветра пальцы.

    Всё же закрыть глаза на такой скорости, чтобы не видеть мелькающих деревьев, столбов и машин, не самая плохая идея. Вздрагиваю, когда чувствую, как Влад отпускает одну руку с руля и быстро выдёргивает из-под моих сцепленных на его животе ладоней ткать свитера. Задыхаюсь, когда мои пальцы касаются его горячей кожи. И по инерции едва их не расцепляю. Но Миксаев успевает сжать их немного, натянув сверху свой свитер, а потом снова хватается за руль.

   Лучше бы и дальше коченели на ветру, чем ощущать, как напрягаются его мышцы под гладкой кожей.

    Мы уезжаем от города всё дальше и дальше. Сбоку от дороги проносится сначала один небольшой посёлок, потом ещё один. А потом начинаются сплошные посадки и лесистая местность.

    Наверное, мы едем уже минут сорок, не меньше. Страх превращается в вязкий фон, я так устаю от него, что упираюсь передней частью шлема Владу в спину и прикрываю глаза. Хочется плакать.

    А может, перестать ему противиться? Так он наиграется быстрее и отпустит? Вышвырнет за ненадобностью, взяв то, что нужно, потеряет интерес. Просто дать ему то, что он хочет. Пусть берёт.

    Неожиданно Влад сворачивает с дороги на грунтовую, мотоцикл кренит и подкидывает на кочках и выбоинах, но скорость он почти не снижает. Я пугаюсь в первые секунды и рефлекторно вонзаюсь ногтями в его кожу. От неожиданности мы оба вздрагиваем – Миксаев от того, что я царапаю его, я – что по пальцам проходит ток, когда мозг осознаёт столь острое взаимодействие. И самое ужасное, что и руки отдёрнуть не могу, иначе слечу с этой адовой машины и убьюсь.

    Пролетаем по сужающейся дороге через небольшой сосновый лесок.

   Господи, он завёз меня в лес! Вдруг у него тут какой-нибудь дом или бункер в глуши, и сейчас он запрёт меня в подвале. Мои родители с ума сойдут просто. И что тогда дальше?

    Мотоцикл вылетает на открытую полянку и резко тормозит у самого края, вильнув задом. Я тут же выдёргиваю руки и буквально скатываюсь на землю. Колени так ослабели, что подкашиваются, и я утыкаюсь ими в жухлую траву. Непослушными пальцами дёргаю ремешок на шлеме и сбрасываю его рядом.