Спина покрылась холодным потом, а я смогла выдавить из себя лишь кривую улыбку. Молодец, Виноградова, сглупила по-полной. Главное, теперь сценарий вытрясти из актеров, когда съемки прервут.

Варис вышел, не прощаясь, и оставил внутри щемящее чувство неизбежности. Из всех, с кем я успела познакомиться, он выглядел пугающим и вел себя естественно, как самый настоящий следователь. Вот что значит – талант!

- Умница, - похвалил меня отец, слабо улыбнувшись, когда убедился, что визитер нас покинул, - у нас есть пару дней, чтобы придумать, что сказать этому пижону.

Даже от сердца отлегло, актеры в курсе того, что я новичок и совершенно не актриса. Значит, я каким-то чудесным образом заменила ту, что должна была играть эту роль. Только совершенно не помнила, как такое могло случиться. Может, действительно, амнезия?

“Отец” поцеловал меня в макушку, вызывая странный трепет, и удалился следом за Варисом. Я же поставила себе цель - разузнать сценарий в подробностях, выяснить, как я тут очутилась, почему мне на самом деле так плохо, и кто такие эти кириосы с кириями.

Улыбнувшись сама себе, я благополучно уснула, проваливаясь в объятия Морфея.

Боль пронзала грудь раз за разом, я пыталась отбиться, отбежать, но черная липкая паутина оказалась настойчивее. Она оплетала меня, била, вытягивала силы, с губ сорвался хрип, а перед взглядом мелькнули синие глаза, наполненные хищным блеском.

- Ты умрешшшьььь, - преследовал меня шепот.

- Ты подчинишшшшььься, - завывал сквозняк.

- Скоро-скоро…

- Бриэлллльььь….

Я очнулась в кромешной темноте, ртом глотая воздух. Кошмар настолько испугал меня, что воспоминания о нем тупой болью пульсировали в грудной клетке. Несколько вдохов-выдохов, и я смогла успокоить бешено колотящееся сердце. Подняла руку и положила ее на покрытый испариной лоб. Тут же изумление ударило меня будто разрядом тока.

Я смогла поднять руку! Оперлась на мягкую перину и села. Удивительно, но это удалось мне с первого раза. Пошевелила стопами и решительно скинула с ног одеяло. В чернильно-серой тьме ночи они показались мне неестественно худыми. Странно, что я могла хоть что-то разглядеть, ведь ни одной лампы не горело, а шторы плотным щитом скрывали уличный свет.

Мотнула головой, и ощутила вдруг тяжесть волос. Запустила руки в них и тут же подивилась их шелковистости и длине. Сколько себя помню, всегда носила каре-боб, потому что ни объема, ни количества волос не хватало для красивых причесок. Мои жиденькие три волосинки в два ряда извечно стояли на первых позициях моего набора комплексов.

А тут - шикарная шевелюра, доходящая до поясницы. Ничего себе, сколько же костюмеры на такой парик отгрохали? А внутри уже родился детский восторг. Хоть так, но моя давняя мечта иметь длинные волосы осуществилась.

Только одна странность царапнула - на затылке я не нащупала шишки. А ведь приложилась очень хорошо. Тем не менее, я пожала плечами и спустила ноги с кровати, потом разберусь. Сначала надо понять, что делать дальше, как играть, да от кошмара отвязаться.

На ощупь обошла кровать и приблизилась к двери. Сердце тут же бешено заколотилось - выходить мне отчаянно не хотелось. Правда, страх казался не моим, а чужим будто. Я чувствовала его глубоко внутри. Странности продолжают множиться, как бы с ума не сойти.

Решив не подогревать свой-чужой страх, нащупала еще одну дверь. Смело повернула ручку и оказалась в слабо освещенной комнате. Она чем-то напоминала ванную.

Я прошла внутрь и с интересом осмотрелась. Огромная керамическая бочка, по-другому и не назвать, стояла в самом центре комнаты, по бокам ее окружали разнообразные полочки и столики, с нагроможденными на них баночками. В дальнем углу примостился высокий кувшин, прикрытый крышкой, а прямо напротив, зеркало во всю стену.