***

Первая мысль, которая пришла, когда разбитое сознание вернулось на место: “Неужели, я жива?”. Вторая - “Какого черта все так болит?!”

А ломило у меня абсолютно все. Голову надсадно разрывал колокольный звон, тело явно отходили палками от души, а во рту поселилась такая Сахара, будто я пару месяцев не вылезала из запоя.

Нет, в запой я уходить не пробовала ни разу, но мне показалось, что ощущения должны быть подобными.

Оставив свои домыслы на потом, я попыталась понять, что со мной и где же я очнулась. Там же, на заснеженной дорожке? Или в больнице с сотрясением? Кстати, симптомы очень походили на последнее. Попробовала пошевелить хоть пальцем, но поняла, что кроме боли не чувствую ничего. Паника накрыла меня разом, неужели, перелом позвоночника?!

Становиться инвалидом в свои тридцать шесть мне совсем не хотелось. От участившегося дыхания стало только хуже, боль казалась нестерпимой. Тонко захныкала, пытаясь снова провалиться в беспамятство, чтобы сбежать от невыносимых мучений, но попытка с треском провалилась.

Я все еще ощущала агонию, разливающуюся по телу волнами боли.

- Сейчас станет легче, кирия, - прорвался сквозь бешено бухающий пульс спокойный голос.

Даже в состоянии, близком к горячечному бреду, я внутренне возмутилась. Этот странный голос меня попытался так оскорбить? Правда я совершенно не разобрала, каким словом он ко мне обратился.

Правда, голос не солгал, спустя пару мгновений я поняла, что стало легче. Боль стала утихать, принося слабость и облегчение. Вскоре сознание мое прояснилось настолько, что я смогла прохрипеть, не открывая глаз:

- Пить…

- Конечно, кирия, только в вашем состоянии это крайне нежелательно, - начал было голос, а я смогла распознать, что он принадлежал мужчине.

- Пить, - повторила я настойчиво.

Плевать на последствия, если я сейчас не утолю жажду, я засохну к чертовой матери!

- Как прикажете, - сокрушенно согласился все тот же голос, а губ коснулась шероховатая прохлада.

Голову мою тут же приподняли, чтобы я не захлебнулась, и наклонили сосуд с жидкостью, по ощущениям, он напомнил стакан или кружку. Только материал определить не удалось. Да оно и не важно, главное - живительная жидкость!

Холод просочился сквозь неплотно сомкнутые губы, и я, наплевав на боль в горле и возможность захлебнуться, стала жадно заглатывать вожделенную воду. Она тут же потекла по подбородку, мокрыми дорожками скользя по шее, и потерялась где-то в области груди, вызывая щекотку.

Когда я смогла кое-как утолить жажду, меня вернули на подушки, я четко ощутила мягкость под головой. Отдышалась, чтобы восстановить сбитое дыхание, и через силу разлепила глаза.

Перед ними тут же расплылись противные разноцветные кляксы. Пришлось часто поморгать. Протереть глаза руками, чтобы сфокусировать зрение, мне не удалось - руки отказывались слушаться. Хорошо хоть, что ощущения медленно возвращались. Я отчетливо почувствовала нежное прикосновение мягкой ткани к коже, тяжесть одеяла. Значит, не все так страшно, как я себе навыдумывала.

Когда зрение более или менее восстановилось, я смогла определить, что нахожусь в просторной комнате. В воздухе витали тонкие ароматы цветов, чувствовалась свежесть, стены оказались обиты чем-то наподобие бархата. Из мебели заметила огромное трюмо и пуфик для сидения. В больнице такого бы точно не поставили. Поэтому я попыталась отыскать взглядом обладателя голоса, чтобы задать уточняющий вопрос. Только тот, кого я увидела около своей кровати, вызвал у меня волну страха. На губах застыл безмолвный крик, а горло свело спазмом.