Непрошибаемый. Сквозь толстую шкуру наглости и цинизма, кажется, невозможно пробиться совсем!

Отворачиваюсь демонстративно. Чтобы больше его не видеть и не слышать. Всерьез раздумываю, не послать бы все к черту и не пойти ли домой…

И тут же взвизгиваю, попав под струю поливальной машины. Подпрыгиваю от неожиданности и испуга - меня куда-то тянут сильные, настойчивые руки. И не вырваться никак, не отбиться!

- Да стой ты! Не дергайся! Там целая вереница едет! Сейчас тебя насквозь промочит! - Роман Витальевич закрывает меня спиной, вжимая в стену ближайшего дома. На черных жестких волосах блестят брызги воды, переливаются радугой… А на его белоснежной рубашке расплывается пятно от раздавленного десерта…. Рожок выпадает нам под ноги из ослабевших пальцев.

Но мужчину все это не волнует совершенно. Он всего на секунду переводит взгляд вниз, а потом поднимает его наверх. На мой рот.

«Нужно пожаловаться на коммунальщиков» - последнее, что приходит в голову. Потом все улетучивается, потому что мои губы накрываются мужскими.

6. Глава 5

Вкус вишни. Сладкий до одурения. Пора бы отпустить, да невозможно.

Поливальные машины уже давно уехали, а я все держу ее под полами своего пиджака. Вжимаю в себя. Сквозь тонкую ткань промокшей рубашки ощущаю, как острые соски упираются в мою грудь. Правая ладонь бродит по женской спине. Ловит под ребрами биение сердца, трепещущего, словно птичка. Анжелика тянется вверх, как струна. Замерла. Тонкие пальчики намертво впились в мои плечи, да так там и застряли.

«Пора прекращать» - настойчивая мысль упорно стучится в разум. «Ни за что на свете» - подсознание твердо убеждено, что сегодня не будет никаких разумных действий.

Она - молодая подчиненная. Я - приезжий начальник. Я творю настоящее свинство и нарушаю все возможные правила деловой этики. И откровенно этим наслаждаюсь.

На мой ботинок аккуратно опускается маленькая ступня. Давит. Сильнее. Но мне по хрену. Это давление - словно дробина для слона.

Анжелика не успокаивается - и наступает мне на ногу острым каблучком. Это уже серьезно. Шиплю сквозь зубы и отпускаю ее ненадолго.

- Что вы творите?! - Высокая грудь поднимается от возмущения, девушка дышит неровно, глаза темнеют до цвета грозовых туч…

- А ты не в курсе, как это называется?

Косяк уже случился. И извиняться за него не буду - она достаточно долго отвечала на поцелуй, чтобы теперь притворяться, что недовольна.

- Вы! - Острый розовый ноготок уткнулся в мою рубашку. Даже потыкал немного, правда, дырку не смог проковырять. Это смотрелось забавно. - Вы не имеете права так делать!

- Конечно, не имею. - Поймал тот самый сверлящий пальчик, вместе с ладошкой, зажал. Завел ей за спину.

Это противостояние опять заставило память проснуться: все было слишком похоже на вчерашнее действо. И даже упругая грудь, прижатая к моей груди, - я как будто совсем недавно все это пережил. И мне понравилось. И тогда, и сейчас. Чересчур понравилось, чтобы запретить себе повторять.

- Тогда… тогда зачем? - С этим вопросом из нее выдохнулось все возмущение. Устала девочка скандалить, хотя, вроде бы, и не начинала как следует…

- Ну, а как ты думаешь, Анжелика? - Детский сад, реально. - Или, действительно, не понимаешь?

- Не понимаю. - Гладкий лоб наморщился. Искреннее такое недоумение в глазах…

- Мне слишком хотелось это сделать, чтобы отказываться.

- Фу. Это - гадко! Вы же человек, а не животное, которое готово спариваться по зову крови!

- Ну, как видишь… - Права, права, конечно, девочка. Но я сначала сделал, а потом уже вспомнил о своей человеческой сущности. - Извини, что поставил тебя в неловкое положение…