А потом начинается какое-то сумасшествие. Я невольно представляю, как ставлю это произведение натуралистического искусства в коленно-локтевую позу и вгоняю в неё так, что она аж вскрикивает от наслаждения…

Я двигаюсь в ней не спеша. Не люблю в таких случаях торопиться, моя страсть только набирает обороты.

Но неизбежное всегда происходит, это закон природы. Поэтому совсем скоро я чувствую, как Ева становится податливой как пластилин. Внутри у неё горячо и так охуительно влажно, что я себя еле сдерживаю…

Бля, ненавижу себя за это. Так можно и в ДТП попасть!

В следующую секунду я уже торможу рядом с Евой и выхожу из автомобиля злой как собака.

— Садись в машину. Два раза не повторяю.

— Я тоже! Так что отвали, Кристиан Диор недоделанный!

Её слова для меня будто пощёчина, отчего я мигом хватаю эту чересчур самонадеянную особу за руку и тащу её к своему мерсу. Но она упирается как осёл. Мало того, она даже кусается! В результате чего на тыльной стороне моей ладони остаются следы от её зубов.

Как ни странно, но меня это настолько заводит, что я с трудом себя контролирую. Да и какую нужно иметь выдержку, если её распрекрасный зад трётся сейчас о мой пах?! Ведь эта буйная девица постоянно дёргается и пытается вырваться из кольца моих рук.

Не без труда я заталкиваю её на заднее сидение и блокирую с пульта дверь.

Со стороны наверняка это выглядело так, словно я какой-то маньяк, вылавливающий на улицах Москвы симпатичных девушек. Потому что Ева сопротивлялась мне по-настоящему, она действительно боец. И эта черта в ней мне безумно нравится.

На моё счастье Остоженка славится своей немноголюдностью. Даже среди белого дня здесь не встретишь спешащих куда-то прохожих. А сторожевых бабушек у подъезда тут и в помине не было, поэтому вызывать полицию здесь просто некому.

— Ева, я привык держать свои обещания. Я сказал Мансурову, что позабочусь о тебе, — рычу я, заводя двигатель. — Что я и делаю!

— Я и вижу… Интересно, что он попросил тебя сделать? Придушить меня и закопать в лесопосадке? Мне кажется, я всем мешаю! Хоттабыч вздохнул бы с облегчением, если бы я вдруг исчезла.

Вот же чёрт, девчонка прямо в воду смотрит. Интуиция у неё как у кошки. Но её чёрный юмор мне совсем не нравится.

— Хоттабыч? Ты так Мансурова кличешь? — усмехаюсь я, чтобы скрыть своё замешательство. — Ева, можешь мне не верить, но сейчас я действую в твоих интересах. А ты сразу кусаться!

— А с какого перепугу ты мне помогаешь? Мы же с тобой чужие люди!

— Ну… я не только тебе помогаю.

— То же мне, благодетель нашёлся.

— Я предпочитаю, когда меня называют меценатом.

— О! Так я и буду тебя называть, — ехидно замечает она. — И как ты мне можешь помочь? Воскресить моего отца, чтобы он разобрался с Мансуровым?!

— Никто ни с кем разбираться не станет, — сказал я, как отрезал. — Дом Хоттабыча, как ты его называешь, стал и твоим родным домом тоже. Но тебе там небезопасно сейчас находиться.

Это была чистая правда. Причём, я имел в виду не только её отношения с Артуром. К сожалению, фраза про родной дом — это не просто красивые слова…

Когда-то, чтобы продать квартиру своей подопечной, Мансуру пришлось прописать её в своём доме. Вот только после этого Ева не стала полноправным членом Мансуровского семейства.

А теперь, после её совершеннолетия, он мог спокойно выписать её в никуда. Думаю, с его связями и деньгами ему не сложно будет это провернуть. С другой стороны, ему даже не нужно ничего делать. Девчонка сама не захочет там оставаться! С её-то характером она предпочтёт жить в самой облезлой дешёвой общаге, чем в хоромах Мансура.