Надя прошла все обследования, сдала все анализы и пришла к нему на приём вновь. Недолгий приём, с указанием дальнейших действий, подписанием соглашения на операцию и указанием даты оной. Всё строго, без лишних слов, взглядов. Да и не нужно было всё это Наде. Она больше не вспоминала тот момент, его глаза. Все мысли о семье, операции, о предстоящих днях рождениях детей.

Второй звоночек прозвенел в операционной. Надя лежала на операционном столе и дрожала: от легкого страха, холода, в операционной было прохладно, и стыда – лежала она в одних трусиках, а врач – мужчина, молодой мужчина. Неловко было Наде, раздевалась она только перед мужем, а тут… Благо перед операцией ей сказали лечь на бок, и она смогла прикрыть грудь рукой.

Артём Игоревич заставил себя ждать. Медсестры нервничали, причитали, мол, где он есть, уже десять минут ждут. Пришёл – молчаливый, спокойный. За время операции всего лишь пару раз спросил, как Надя себя чувствует и больше ни слова. Надя только слышала его дыхание у себя возле уха – тяжёлое и прерывистое. Когда он уже делал второй шов, она почувствовала боль. Но Надя молчала: боль была не настолько сильной, чтобы кричать. А жаловаться ей не хотелось. Не хотелось, чтобы врач подумал, что она неженка или нытик. О том: не больно ли Наде спросила медсестра, и она честно ответила, что немного больновато.

Артем едва слышно попросил потерпеть. Предупредил, что будет еще раз больно. Боли Надя больше не почувствовала: то ли стечение обстоятельств, то ли врач постарался… Для Нади это так и осталось загадкой.

Дальше пошла череда перевязок. Во время первой перевязки Наде показалось, что ее ноги мешают врачу, когда он надевал перчатки и, словно нечаянно несколько раз коснулся ее ног, и она поджала их под себя.

А во время второй, когда снимала кофту, Надя подняла глаза и встретилась с Артемом Игоревичем глазами. Как он смотрел! Прежний мир рухнул, Надя всё поняла: и самое страшное, что она поняла и свои чувства.

Испугавшись, Надя резко отвернулась от врача, разделась и, не смотря на него, легла на кушетку. Её бросило в жар, казалось, что лицо горело ярким пламенем. Врач тихо поинтересовался её самочувствием, обработал швы и быстро ушёл.

Тогда Надя ехала домой и думала о том, что произошло. Она анализировала его поведение, его слова и действия и у неё не оставалось сомнений – она ему симпатична. Надя думала и над своими чувствами: да, у неё есть чувства к врачу, и это не просто симпатия!

Надя улыбалась, но в тоже время ей хотелось плакать. Как? Как такое могло произойти? Она двенадцать лет замужем и никогда подобного не было. Да, были мужчины, которые подходили к ней знакомиться, да – звали на свидания, да – некоторых даже наличие мужа не смущало, но никогда ни один мужчина не западал ей в душу. Надя всегда равнодушно реагировала на их комплименты, предложения. А теперь… Как такое возможно?! Как она это допустила? Глупо, глупо на этом зацикливаться. Послезавтра она поедет на перевязку и никак не выдаст себя, не будет с ним кокетничать, будет вести себя, как и прежде. Она не имеет права давать ему надежду, не имеет права ломать ему жизнь. Она ничего не может ему дать, ничего не может обещать. Она – чужая женщина.

Ей чужды скитания от одного мужчины к другому в поисках лучшего, она уже сделала однажды свой выбор. И теперь не имеет права разрушать свою семью, причинять боль мужу, детям.

Надя себя и не выдала, вела как обычно, вот только душа её пела, когда видела Артёма, когда он её касался, разговаривал с ней.