– Где ты таких видел? – фыркнув, вопросительно на него смотрю.

– В деревне, – выплёвывает. – Дань, мне иногда кажется, что в нашей семье больше мозгов досталось мне, – на его самомнение только глаза закатываю. – Ты ведь не нашёл её трясущей задницей на танцполе с явной целью уехать отсюда не в одиночестве, она не как твои бабы.

– Думаешь, я не понял? – возмущаюсь уже я. – В этом и интерес, – добавляю, и на лице Никиты появляется понимание.

– Так бы и сказал, – бормочет, но так, чтобы я слышал. – Долго вокруг неё хороводы будешь водить, – усмехается, чем только раззадоривает меня.

– Я видел, как она на меня смотрела. Два свидания, цветочки – и она сама ляжет, – с уверенностью заявляю, мне давно не шестнадцать, и влюблённые взгляды девчонок на себе мне удавалось не раз видеть.

Да, эта игра будет дольше, но привычная мне уже наскучила. Со школы, наверное, не приходилось прикладывать усилий, чтобы девушку в постель затащить, они сами с удовольствием раздвигают ноги. Потому что я неотразим, богат и уверен в себе, а им больше ничего и не нужно.

– Ну, удачи, – веселится брат и опирается на перила балкона. – А я поищу себе развлечение, стриптиз ведь обломали, – не упускает шанса подколоть.

– Даня я… люблю тебя, – выпаливает девочка ростом до моей груди.

Смотрю на неё, сдерживаясь, чтобы глаза не закатить. Не слепой, видел всё, но сегодня наша последняя встреча, и думал, обойдётся.

– И я тебя люблю, мелкая, – всё же отвечаю что-то. – Ты мне как сестра, – добавляю честно, но немного приукрашенно. – Пошли к костру, а то замёрзнешь, – беру её за руку, собираясь к остальным ребятам, но девчушка упирается ногами в землю.

– Я люблю тебя не как брата, – чуть ли не криком.

Твою мать! Вздыхаю, нервно лоб свой тру и по сторонам смотрю, не привлекли ли мы внимание.

– Ксюша, ну какая любовь, тебе тринадцать лет, ты просто привязалась, потому что я тебя от Миши с Ромой спас… – выпаливаю, но она перебивает.

– Нет! – ножкой топает. – Это не так…

– Да так оно, так. Тем более у тебя нет старшего брата, отца, это всё психология, – говорю очевидные вещи. – Ты забудешь обо мне уже через неделю.

– Не забуду! – всё же кричит и рыдать начинает.

Ну что за наказание, только плачущего ребёнка мне не хватало.

– Ну нет, только не плачь, – поднимаю голову к небу.

– Когда-нибудь ты окажешься на моём месте, и, надеюсь, тебе ответят так же, как и ты мне, – выплёвывает со злостью сквозь рыдания.

Пророчества не случилось, на её месте не оказался, и вряд ли окажусь. И, нет, не потому, что в любовь не верю, она существует, у нас всю жизнь с братом и сёстрами прекрасный пример перед глазами – родители. Не знаю, любит кто-то настолько сильно друг друга, как наши мать с отцом, но если любовь есть, то она выглядит именно так, как у наших родителей.

– Ты поймёшь, когда это случится, в голове щёлкнет, сердце замрёт, – вспоминаю слова мамы.

– У тебя так было? – с недоверием смотрю на неё.

– Ну, не совсем, – отвечает и глаза отводит.

– Она сразу в обморок упала от моей красоты, – вставляет отец, а мама только глаза закатывает.

Несколько лет спустя после того разговора я узнал немного больше подробностей, и это был первый раз, когда я хотел набить морду собственному отцу за то, что обидел мою маму ещё задолго до моего зачатия. Узнал я и другое, например, что я мог и не родиться из-за каких-то уродов. Папа рассказывал это нам с братом исключительно для того, чтобы показать, что мы никогда не должны сдаваться, всегда смотреть в оба и быть сильными как мама. Да, вот так, у нас в семье в пример маму ставят, потому что она упекла отца в тюрьму ради моего рождения.