С поцелуями у нас сложилось, малыш, я помню-помню.

Сглатывает.

Тянется ко мне, прикрывая глаза.

Подаюсь навстречу.

Надо было все же в последний ряд. Раздвинуть ей ноги – по фигу, что в джинсах – и послушать, как будет мучиться, потому что захочет кричать.

Не могу успокоиться, в голове все время торчит тот ее жест и слова: «Не подходи, не трогай».

— Между прочим, муж, я уже постелила тебе на диване в гостиной, - слышу у самых губ, но вместо поцелуя - выразительный хруст попокорна.

Когда открываю глаза – она жует свою эту карамельную хрень и даже не скрывает, что довольна собой.

Даже жаль ее расстраивать, но в этот раз последнее слово все-таки за мной.

— Спорим, что до дивана мы не дойдем?

Сводит ноги и хватается за ведерко сразу двумя руками.

— А можно… - У нее снова зрачок размером с маленькую черную дыру во вселенной. – Я заранее проиграю? Хочу тебя… очень. И чтобы горло болело… Не только от криков.

Ладно, замороченная моя, ничья.

7. Глава седьмая: Антон

Глава седьмая: Антон

Конечно же, она расплакалась.

Дурацкое бестолковое кино, какая-то ода, кажется, всем современным веяниям.

Но мой Очкарик искренне хлюпает носом, когда фильм подходит к финалу.

Меня таким не взять, я скорее анализирую все сюжетные промахи и то, как сценаристы положили болт на каноническую вселенную. Ну и мне просто не нравится этот унылый «вьюноша со взглядом горящим», так что, когда весь зал делает вид, что их жизнь вот-вот подойдет к концу, потихоньку прикрываю глаза.

Нужно посмотреть пару серий мультиков, там по крайней мере все интереснее. Даже сопли.

Зато, когда выходим на улицу и Йени приходит в себя, ее прорывает. Цепляет какой-то замеченный и мной тоже косяк, я подхватываю, она дополняет. Потом еще что-то, потом мы начиняем ковырять историю вселенной, потом просто перебираем любимые цитаты из старой трилогии с Люком.

Мы абсолютно настроены на одну волну.

И почему-то в голове вертится фраза из песни: мы разные, но мы – об одном.

Или это из какой-то книги?

Она снова вручает мне ключи от машины и снова сбрасывает обувь, чтобы с ногами забраться на сиденье. Выглядит довольной, хоть и заплаканной, а все потому, что ее ушастого любимца обидели.

— Ну, что там номер два в твоем списке идеального первого свидания? – не скрывая легкой насмешки, спрашиваю я.

Вижу, что честно пытается что-то сказать, но ей не хватает смелости.

Надеюсь, не каток? Я на этих странных штуках в жизни не стоял, и у меня нет никакого желания становиться поводом для смеха, когда пару раз приземлюсь на лед пятой точкой.

— Номер два… – Кончиками пальцев притрагивается к губам. – Ты.

Она не говорит, что хочет меня.

Не говорит, что нам нужно заняться сексом.

Просто – «Ты».

И дорога до ее дома превращается в какую-то адски длинную полосу препятствий, потому что едем слишком долго. А светофоры, как нарочно, все «в красном».

Мы нарочно не пытаемся сблизиться. Даже не притрагиваемся друг к другу.

Это очень странно, но напряжение между нами становится слишком сильным и слишком острым. Очень громким без единого слова. Очень интимным, хоть на нас несколько слоев одежды.

Если она попросит остановиться – я смогу?

Если сделаю что-то не так – снова отгородится ладонью и своим этим: «Не притрагивайся ко мне?»

Оставляю машину на парковке.

До лифта идем просто рядом: она, двумя руками вцепившись в ремень сумки, я с ладонями в передних карманах джинсов.

Заходим в кабинку.

Йени несильно вздрагивает, когда двери съезжаются, делая нас пленниками замкнутого пространства.

Я как раз у нее за спиной.

Шаг вперед, сокращаю расстояние до сантиметра.