Поэтому в свои двадцать пять я предпочитала одиночество, охраняя сердце от опасных, ум от клювиков и тело от жижи. И в общем, нисколько не страдала от отсутствия в моей жизни спутника. Но Майке и Софке это почему-то не нравилось. Они постоянно находили себе опасных, а потом знакомили меня с друзьями этих опасных. Короче, моя жизнь проходила не в поиске спутника жизни, а в битве под названием “прогони парня по-быстрому”.

– Тебя в очереди к арке не было, – вернулась я к разговору.

– Ты просто меня не заметила.

– Не было, говорю!

Вот гад. Еще познакомиться толком не успели, а он уже всех собак на меня повесил. Не заметила. Да я там все осмотрела. Мне жизнь свою спасать надо, я невнимательность себе позволить не могу. Может, все-таки в клювики его определить? Парень подобрал с пола оленьи рожки и напялил на себя. Я засмеялась. Разве ж мужик из моего мира добровольно на себя рога наденет? Чужак. И вряд ли абориген. Самоуверенный, к тому же. Которому фиолетово, что другие о нем подумают. Что я о нем подумаю.

– Ты из полиции? Местный?

– Нет.

– Откуда тогда знаешь, где пограничье?

– Если тебе высоту шкафа понадобится измерить, ты будешь выяснять, из чего он сделан и где его купили? Или измеришь?

Остряк недоделанный! Ведет себя как последняя скотина. Невоспитанный и наглый. Спокойно, Влада. Всего лишь обнаружились серьезные пробелы в твоих навыках. Ты совершенно не умеешь загонять собеседника в угол своими вопросами. А думала, что умеешь. Ничего выведать у этого парня не получится. Кроме того, что ему тоже нужно было пограничье. И он не хотел идти туда один. Выбрал тебя в компанию.

Я сверлила незваного гостя свирепым взглядом. Почему я? Из меня боевой товарищ сомнительный, ни убежать, ни напасть, но парень планировал взять меня с собой. Ему-то зачем себя признавать в любом обличье? Сидит как у себя дома. В окно без штор заглянула почти круглая луна и в ее бледном свете я разглядела, что парень блондин. Что за невезуха. Блондины бесили меня особенно. Но придется брать, что дают.

– Когда выдвигаемся?

– Через неделю.

– Что? Зачем ждать целую неделю? Пойдем завтра.

– Не жди. Иди завтра.

Иди. Прямо руки зачесались взять палку и вдарить ему по блондинистой голове со всей силы. А ведь я считала себя гуманным человеком. Вежливым, не скандальным. Парень знал, что одна я не справлюсь, и качал права. Я придумывала убийственные обидные фразы, чтобы поставить наглеца на место. Гость дожидаться моих остроумных эпитетов не стал. Легко поднялся и направился к выходу. У дверей оглянулся, положил рожки на тумбочку.

– Через неделю зайду, – и ушел.

Я дала волю своему праведному гневу. Соскочила с кровати, прокричала вслед ругательства. Приставила к двери тумбочку, чтобы всякие не шлялись. Выпустила пар и смогла, наконец, рассуждать здраво. Мне предложили хороший вариант, но я вместо того, чтобы согласиться и познакомиться, начала психовать и обижаться. Ну, Влада, дело пахнет дерьмом. Водится за мной такое, могу влюбиться в тембр голоса. А тут еще и блондин.

Ничего полезного не узнала, а уже влюбилась. Подошла к окну. Город занесло снегом, полная тишина и безлюдье. Где новогодние гирлянды, елки, снеговики? Где радостные люди, запускающие фейерверки? У них, что, и Нового года нет? Надо бы разузнать, вдруг здесь встречать придется? Без телевизора плохо, но выход-то какой? Дверь заскрипела, тумбочка поехала по полу и я взвизгнула. Стояла в чем мама родила, а этот вернулся и даже не постучал. Но вернулся, к счастью, пес, осторожно просунул морду и принюхался.