Счастливая, она отплясывала с ними, а я старался запить свою чудовищную ошибку виски. Наверное, это помогало, потому что, опустошая стакан за стаканом, я успокаивался.

— Масик, ты что такой грустный? — даже не заметил, как она подошла сзади. — Тебе скучно?

— Юль, мне норм, — снял ее руки со своих плеч.

— Ты, по-моему, здорово перебрал, — плюхнулась на стул рядом, надулась. — Опять придётся тачку здесь оставлять?

Хотел что-то возразить, но мысль ушла. Почувствовал, что от выпитого все стало до лампочки. Положил руку на Юлькино колено.

— Слышь, пошли со мной? — качнул головой в сторону двери в vip-кабину. Уж если расслабиться, то до самого конца. В прямом смысле. От того, как представил Юльку на коленях промеж моих ног, кровь мгновенно перенеслась из верхней головы в нижнюю.

— Масик, давай потом. Ты так много выпил, а мне еще хочется потусоваться с девчонками.

Воспользовавшись моментом, она быстро поднялась с кресла и, повиливая бедрами, направилась к танцполу.

Передо мной оказался еще стакан с виски цвета темного янтаря, с кубиками льда. Я давно уже так не напивался. Даже не помнил когда. Хотя нет — лет пять назад, на радостях, уезжая из родительского дома в Штаты. Круто тогда отметили с друзьями, только никто не знал настоящую причину этой радости. Это был мой секрет. На самом деле я был счастлив до усрачки, что уезжаю подальше от своей несносной сводной сестрицы.

Краем глаза заметил своих дружбанов, вразвалочку приближавшихся к моему столику.

— Макарыч! — Поравнявшись, Кирюха хлопнул меня по плечу. — А мы тебя обыскались. Какого фига ты забрался так далеко от общества? Зализываешь раны? — Парни захохотали, затем заняли кресла рядом. — Слав, ну-ка закажи нам текилы, надо же такое дело отметить.

Я моргнул в попытке сфокусироваться:

— Какие еще, на хрен, раны?

— Ну как какие? Потерю свободной жизни, — друг кивнул Славке. — Давай, гони.

Почувствовал, как тошнота горечью подходит к горлу — что за пургу они гонят?

— Надо же, — Кирилл ухмыльнулся. — Кто бы сказал, что именно Юльке так повезет. И это при таком-то тендере.

Попытался возмутиться, но друзья так ржали, что вряд ли бы меня услышали.

Принесли стопки с текилой и блюдце с лаймом и солью.

— Ну, за тебя! — стопки дружно взмыли вверх. — Давай, чего сидишь, Бугров, принимай на грудь!

Быстро хлобыстнул — полегчало. Даже какое-то просветление возникло на миг.

— Так я не врубился, что мы отмечаем?

— Женитьбу Фигаро, — фыркнул Славка, — Чего, дурак, что ли, уже все знают, что самый крутой холостяк сделал предложение руки и сердца Юлии Черниковой. Завтра еще и в газетах напишут, вот зуб даю.

— Какое еще предложение? Кто сделал? — я попытался встать, но, покачнувшись, упал обратно в кресло. — Ничего такого не было. Вот, блин, овца. — Жаль, что я не мог двигаться — сейчас бы отыскал Юльку на танцполе и все патлы повыдергал. Бестолковая курица! — Где она? — заревел раненым быком. — Дура!

Друзья вновь загоготали — то ли поверили мне, то ли нет — без разницы.

Никуда мне идти не пришлось — Юлька нарисовалась сама, соблазнительно улыбающаяся, в глазах радостный блеск. Тьфу, выбесила меня.

— Привет, мальчики! — наклонилась ко мне, словно нарочно вываливая перед всеми свои шары.

— Убери их.

— Что? — вылупилась на меня — в глазах зарождающая обида.

— Грудь со стола убери, —  процедил, трезвея от злости.

Ребята даже притихли.

— Масик, ты что, сердишься на меня?

— Юль, что ты там всем наплела? Я только и слышу, что поздравления с какой-то хренью, — припечатал ее тяжелым взглядом так, что она аж застыла, будто это был не я, а Медуза Горгона.