У себя же в голове истерю: "Не хочу сидеть с кудрявым рядом. Не хочу.".

— Вкусный, вкусный, - вяло бултыхает ложку в тарелке мой сводный и я понимаю, что ни шиша ему невкусно.

Вдруг лицо Свиридова светлеет. Настораживаюсь. Скрыться, провалиться куда-нибудь, захотелось сильнее.

— Садись рядом. Я тебе попробовать дам, - хочет, чтобы я там что-то у него попробовала.

А! Суп. Суп хочет, чтобы попробовала.

От нервов забывать многое начинаю. Скоро даже имя собственное забуду.

— Спасибо, - мило улыбаюсь я, стараясь ради мамы.

— За что? - хмыкает весело он.

— За доброту твою. Но я, пожалуй, отка-а-а-а...жусь, - спонтанно повышаю голос и стараюсь успокоить бешено застучавшее сердце.

Испугалась того, что Свиридов, совершив марш-бросок вперёд, схватил неожидавшую этого меня за сгиб локтя и насильно усадил на стул, что рядом с ним.

Где-то минуту назад я планировала пойти, сесть по правую руку от мамы, да показать "дулю-фигулю" Кустарнику. С другой стороны всё равно бы сидел он. Но одно дело сидеть между своей поддержкой в лице мамы и им, а другое - рядом с ним одним.

— Не отказывай мне столь решительно. Дай покормить свою новоприобретённую сестричку. Открывай ротик. А-а, - лыбится маме, как душевнобольной.

Мама залыбилась в ответ и я, сведя глаза к ложке, что зависла прямо перед моим носом, вспоминаю в чём мамина проблема. Не выспалась. Женя всю ночь капризничал, поэтому ма и не видит, что перед её носом делается. Ей бы лишь сына накормить и спать улечься - вон и зевки уже сцеживает в кулак.

— Не уберёшь от меня ложку, я тебе знаешь куда её затолкаю? - тихо агрессирую.

— Куда? - заинтересовывается братец, чем сбивает меня с толку.

— Максим...

Слава всем булочкам мира, которые я очень люблю, около нас появляется «кухарка» и берёт на себя роль рефери.

Скривившись, Свиридов отправляет в рот ту самую ложку, что настойчиво пытался всунуть в мои сомкнутые намертво губы.

— Очень вкусно, Василиса Фёдоровна, - говорит.

"Оно и видно как тебе вкусно, Кудряш.", - Злорадно намазываю я на булочку масличко и отправляю всё это дело себе в рот. Делаю хороший "А-а-ам".

"Прямо лучишься весь от счастья.", - Дополняю себя, прихлюпнув бергамотого чайку.

— Ребёнок, что-ж ты такой хороший?! - гладит стушевавшегося Свиридова по его "гнезду перепёлки" Василиса Фёдоровна.

"Хороший?" - непроизвольно открывается у меня рот.

Если бы не крошки, посыпавшиеся из него, так бы и сидела, балбесина, варежку раззявив.

— Давай, давай. Не давись, - забирает тарелку Василиса Фёдоровна и ставит перед «хорошим» другую. – Знаю, что ты капусту не любишь.

— Знаете? - поражается Максим, да и, чего греха таить, я.

Понимаю лук, понимаю - чеснок. Но капусту-то чего не любить?! Она-ж безобидная и не имеет никакого специфического вкуса!

Хмыкнув над заскоками этого странного кудрявого, я откусываю от пирожка, что украла с блюда посередине стола.

"О!", - вылупляюсь на румяный бочок. ''С капустой.".

— Хочешь? - предлагаю моему сводному откусить от пирожка.

Максим, чем-то поняв(внутренним чутьём, наверное),что я подготовила ему капустную подставу, скрещивает руки на груди и закатывает глаза. Пожимаю плечами и, дожевав первый, правда, вкуснющий пирожок, утягиваю с тарелки второй.

— М-м-м. Пища богов. Вы - мастерица на все руки, Василиса Фёдоровна, - нахваливаю я её с набитым ртом и щеками хомяка. – Вот бы и я бы как вы умела готовить, а так... Я даже "яише[э]нку" пожарить нормально не способна. Когда съеду от вас и стану жить одна, хоть бы не умереть голодной смертью.

Василиса Фёдоровна расплывается в улыбке и отмахивается от меня, как бы говоря: "Что ты?! Что ты?!"