— Спасибо, спасибо, спасибо, - налетает на меня вихрь.

К счастью, вовремя среагировав, ловлю дурёху и не даю ей убиться.

— Ты самый лучший! - выпячивает губы трубочкой.

Уворачиваюсь. Не хочу, когда она протрезвеет и поймёт, что творила, нож из почки доставать.

— Тебе и капли алкоголя нельзя, даже парами дышать не советуется.

— Ага. Ага. Идём, - влетают ей мои нравоучения в одно ухо, а из другого вылетает.

Нажимаю на брелок, свято веря, что могу себе это позволить.

— Помедленнее, - еле успеваю вцепиться в воротник её кожаной куртки.

Проезжающая ауди гневно нам просигналила, высказывая таким образом своё мнение о пьяной Колючке.

— Хочешь вернуться? - прибавляю строгости в голос.

— Неть. Не хочу, - понижает Алёна свой.

Жесть какая. Лучше бы спала крепко, чем в детство впадала. Не отпуская сестрицу от себя, иду к супермакету. В дверях мы сталкиваемся с двумя девушками. Те приосанились. Плечи расправили, грудь выпятили, но меня больше интересовало куда ломанулась хулиганка с двумя косичками.

— Постой! - кричу ей.

— Девчонки, дайте пройти, - улыбаюсь им пока что вежливо.

— Ты нам не поможешь продукты дотащить до машины? Ты вон какой сильный, - беспардонно повисает на моей бицухе блондинка.

— Давайте как-нибудь сами, - отцепляю от себя вешалку, что от слова «вешаться» происходит.

— По-о-жалуйста, - причитает вторая, схватившись с другой стороны.

— Девушки, не трогайте меня.

Колесниковой нигде не видно.

Охеренно. Потерял её и минуты не прошло. И эти две пиявки не отлепляются.

— Девушки… - раздражаюсь.

Но вдруг одной по голове прилетает какой-то штукой красной, второй - жёлтой.

— Отвалите от него! - воинственно вопит Алёна.

Открыв рот, не понимаю где она нашла надувные молотки.

— Ты бешеная? - взвизгивает рыжая, заваливаясь на подружку.

— Идите, идите со своими пакетами, - замахивается опять Алёна.

— Тихо, тихо, - останавливаю её, обнимая.

— Отпусти ме-ня, - крутится, пытаясь догнать девок, которые похватав пакеты, убегали от нас на первой скорости.

— Ничё вон, - перехватываю за талию свою воительницу.

— Нормально бегут. И пакеты нетяжёлыми оказались.

Алёна увеличила усилия, чтобы всё-таки достать девиц, но...

— Печенье. Пойдём за печеньем, - вспоминаю о её слабости.

— Где? - затихает она. Выдыхаю.

— Там. Пошли скорее... - забираю пусть и воздушные, но молотки.

— И где ты их нарыла?

Колесникова, сцепив за спиной руки в замок, шаркает ножкой и чуть ли не свистит. Ухмыльнувшись, призадумываюсь. В урну молотки не запихаешь, в ней отверстие для мусора меньше.

— Дяденька, отдайте. Дяденька, - вовремя подбегают к нам двое милых мальчуганов.

— Держите. Извините, пацаны, - отдаю им игрушки. Дети не стали поднимать шум и, забрав своё, убежали, наверное, к родителям...

Утро следующего дня.

Алёна.

— Охо-хошечки, - еле-еле принимаю сидячие положение.

Что за раздражающий хруст? У меня позвоночник сломался?

— Иисус всемогущий, что ты тут забыл? - кричу на развалившегося в кресле.

Закинув ноги на мой стол, Максим с аппетитом уминал сэндвич, хруст был от него. Аристократично парень попивал что-то, при этом успевал увлечённо рыться в книжечке...а-а-а-а.

Где он её нашёл? Я же прятала. Упав с кровати, выхватываю «хэллоу китти» и закидываю её под кровать, но Свиридов насмешливо жуя, даёт понять, что мои труды были напрасны.

— "Дорогой дневник, - декламирует с чувством.

— Мне не описать ту боль, что я испытала, повстречав на своём пути этого мерзкого, этого ничтожного, этого не человека, а паршивого матсудана…" - прерывается на глоток чая.

— Прости великодушно, а матсудан - это что?