Наверное, так нельзя поступать. Нужно ехать домой, как и просил Артем, но я упрямо открываю дверь.

— Сейчас вернусь. Если увидите меня в компании троих мужчин — вызывайте полицию. Я не шучу.

Направляюсь к клубу. Охранник всё так же караулит у входа, всё так же оглядывает меня с ленцой.

— Отсюда только что кто-нибудь выходил? — спрашиваю его, обхватив себя за плечи. — Троица. Один блондин, второй темн…

— Да знаю я, о ком ты, — перебивает охранник, не дослушав. — Минут пять назад.

— С ними никого не было?

— Не-а.

Возвращаюсь в такси, рушусь на заднее сидение. Дурное предчувствие никуда не девается, лишь усиливается с каждым новым вдохом. 

— О, вы живая. Хорошо. А то я немного испугался. Прям триллер какой-то, полицию вызывать и всё такое, — смеется благодушно настроенный водитель, который теперь готов кататься со мной куда угодно (в пределах тарифа, конечно же). — Куда теперь?

— На парковку торгового центра, — отвечаю решительно. — Второй поворот направо.

Что я надеюсь там найти? Черт знает.

Буду оглядывать все автомобили и надеяться, что Артем не уехал? Стучаться в окна? Откуда я узнаю, какая конкретно машина принадлежит Миронову?

Пишу ему, не попадая по кнопкам:

Всё хорошо?

Не отвечает, даже не читает сообщение.

Твою ж мать.

На моё счастье, парковка полупустая. Дешевые авто российского производства я сразу отметаю — не поедет Артем на «копейке», без вариантов. Мимо внедорожника со значком «ребенок в машине» тоже прохожу без сомнений. Отметаю единственную машину для инвалидов.

Темно-синяя иномарка привлекает моё внимание. Точно! На брелоке, который вручил мне Миронов, был такой же значок. Стекла затемнены, не разглядеть, что внутри. Окна закрыты. Зачем-то дергаю ручку пассажирской двери и…

— Мамочки… — я отшатываюсь, когда загорается свет, и передо мной оказывается человек.

Смертельно бледный, он стискивает простреленный живот ладонью, и кровь сочится из раны, будто вишневый сок. Вишневый сок с ароматом металла.

— Уходи, — требует Артем, морщась. — Живо.

— Да пошел ты, — внезапно изрекаю я и стаскиваю с себя балахон.

В институте у нас был курс оказания первой помощи. Я ещё думала, в какой ситуации мне пригодится знать, как перевязывать раны. Ведь хорошие девочки типа меня, если цитировать Артема, в неприятности не ввязываются и крови видеть не должны.

Оказалось, оно не лишнее.

Так, ранение пришлось чуть сбоку, брюшная полость не задета. Была б задета — уже б окочурился, а так вполне живой, вон, даже пререкается.

— Они могут вернуться.

— Могут, — соглашаюсь, обматывая толстовку и сильнее прижимая ладонь Артема к ранению.

Вроде бы при огнестрельном ранении в живот нужно смочить повязку водой и наложить поверх холод. Но где взять этот самый холод?

Получается, он из-за меня подставился под пулю.

Ну и что теперь делать? Гордиться этим?

— Не смей обращаться в больницу, — рычит Миронов-младший, заметив, как я вытаскиваю телефон. — От этого зависит не только моя, но и твоя жизнь.

— Ты истечешь кровью, если я не обращусь!

— Лучше отвези меня в отель, — после секундной паузы решается он и сильнее выдыхает.

— Ты придурок? — уточняю красноречиво. — Как я объясню метрдотелю, почему тащу окровавленное тело в номер? Ты поедешь в больницу, и точка.

— Тогда домой.

— К отцу?

— Именно. С ним легче объясниться, чем с полицией.

— Ты не доедешь...

Он впивается в меня колючим холодным взглядом, в котором больше стали, чем в открытой ране. 

— Софья, либо вези, либо проваливай!

Ага, вези. Хорошая идея. Нащупываю связку ключей, сажусь на водительское сидение.