— Садись, лесной олень, по моему хотению. Умчи меня, олень, в свою страну оленью…

— Что ты делаешь? — цедит он. Судя по его взгляду, он явно не оценил мои вокальные данные.

— Жду пока холоп сядет, наконец, в повозку и доставит барыню на завод, — невинно хлопаю ресницами.

С удовлетворением отмечаю как дергается его кадык, но Вяземский, как и я, очень быстро овладевает эмоциями.

— Домчу с ветерком, барыня, — ехидно усмехается он. — Не извольте переживать.

И вот тут мне становится по-настоящему страшно…

К тому времени, как на горизонте появляется унылая вывеска “Концерн Септол”, я не только ностальгирую по матизу, но и цветом лица похожу на него. Этот Шумахер недоделанный решил побить рекорды своего горе-водителя и закончить то, что тот начал — а именно, добить меня окончательно. Мало того, что он пронесся по всем “кратерам” на дороге на космической скорости, так еще и тормозил несколько раз так, что я едва не оставила слепок своего макияжа на торпеде перед собой. А если добавить к этому свист поистине штормового ветра за окном, то неудивительно, что я успела почувствовать себя героиней какого-нибудь фильма с погоней и перестрелкой.

На трясущихся ногах я буквально выпадаю из машины и оглядываю окрестности. Это даже хорошо, что между нами сразу не заладилось. Гнев и злость всегда были самым лучшим топливом для меня. Возможно, в любой другой ситуации, увидев это мрачное здание, я бы попятилась назад, но сейчас я вижу перед собой вызов и принимаю его. Я не только восстановлю репутацию завода, но и утру нос Вяземскому.

Сама же еще вчера думала, что сексуальное напряжение между нами только усугубит ситуацию, так что лучше уж вернуться к неприкрытой вражде.

— Что такое? — театрально удивляется он, вглядываясь в мое лицо. — Тебе не понравилась поездка?

— Напротив, все было замечательно, — в тон ему отвечаю. — Быть извозчиком — твое призвание. Не думал связать жизнь с этой профессией?

— Будем считать, что именно благодаря этому призванию мне удалось создать самую крупную в стране компанию по перевозке нефти.

Улыбка на его лице в этот момент настолько широка, что я в тайне надеюсь, что у него сведет мышцы и он продолжит ослеплять всех белоснежными зубами по поводу и без. Кажется, его, по примеру Ахиллеса, в детстве искупали в реке в фтором — как еще объяснить такую белизну? Лучше бы в озеро рядом с заводом бросили, может хоть химические отходы сделали из него нормального человека. В крайнем случае —сгодился бы как уличный фонарь. Какая-никакая, а польза окружающим.

Уверена, мы бы могли бы обмениваться любезностями у проходной еще час, если бы не Антонина, наконец, догнавшая нас на своем авто.

— Извините, — виновато улыбается девушка. — Я не могла ехать так быстро.

Демид открывает рот, чтобы что-то сказать, но я опережаю его, успокаивая ее. Мне нужно заручиться ее поддержкой. Надеяться на помощь Вяземского в незнакомом городе не стоит. Что-то мне подсказывает, что если я попрошу его подсказать мне как добраться до ближайшего магазина, он без зазрения совести отправит меня по направлению к кладбищу, так что Антонина — лучший вариант.

Подхватываю ее под локоть и, полностью, игнорируя Демида, тащу в сторону крыльца.

Мы успеваем преодолеть три ступеньки, когда сверху слышится какой-то громкий шорох и под тонкий визг Тони, крепкие руки тянут нас в сторону. Я ударяюсь спиной в грудь Демида и, кажется, наступаю ему на ногу. Снова.

— Что это было? — спрашиваю, осторожно поднимая глаза вверх. Спиной ощущаю как вздымается его грудная клетка и против воли втягиваю аромат его парфюма.