— Алексей, послушайте, — бормочу испуганно, выставляя ладони вперёд.

Из грудной клетки вырывается перепуганный вздох, когда мужчина обеими руками упирается в стену позади меня, заключаю в ловушку. Я втягиваю голову в плечи и отворачиваю лицо. Но жёсткие пальцы с силой обхватывают подбородок и запрокидывают мою голову.

— Какого чёрта ты ушла? — выплёвывает с яростью. — Я сказал тебе и ждать меня. Какого хера я должен бегать и искать тебя?

— Алексей, прекратите повышать на меня голос! — не выдерживаю и впиваюсь пальцами в запястье Бунтарёва, с огромным трудом обхватывая его. — Я не могу уйти в туалет? Вы так бесцеремонно вломились в кабинку, Алексей! А если бы я была…

— Без трусов? — выгибает бровь. — Я всё равно тебя без них увижу, девочка. Я всё равно всё сниму с тебя.

— А Вы полагаете, что я Вам это позволю?

Моё терпение лопнуло. Из груди вместо голоса вырвался рык. Обеими ладошками упёрлась в грудную клетку Алексея, пытаясь отодвинуть.

— А ты думаешь, что я стану спрашивать? — склоняет голову и на грани боли прикусывает мою шею, заставив стон сорваться с губ.

— Снасильничайте?

— Ты так и не ответила на мой вопрос, Вера, — шипит. — Почему ты ушла?

— Потому что Ваша любовница решила устроить сцену ревности, Алексей.

— Кто? — руки Бунтарёва упали на мои бёдра и с силой сжали бёдра.

Дёрнули вперёд, вынуждая подняться. Теперь я стою на туалетном бачке и возвышаюсь над Алексеем. Ладони ложатся на ягодицы и нагло сжимают.

— Алексей, соблюдайте, пожалуйста, правила приличия! Я прошу Вас убрать руки с моих ягодиц.

Мужчина только сильнее впивается пальцами в нежные половинки и снимает меня с унитаза, опустив на пол.

— Кто устраивал сцену ревности, Вера?

— А у Вас так много любовниц, что Вы не знаете, кто именно мог её устроить? — я не знаю, откуда берётся это ехидство.

Алексей ничего не отвечает. Только сверлит меня взглядом, в котором пляшут довольные смешинки.

— Кто, девочка?

— Не имеет значения, Алексей. Позвольте мне уехать домой. Я очень устала. Мне нужно к дочери и на работу, — прошу тихо.

На что мужчина только сильнее сжимает мою попу и втискивает меня в своё тело. Упирается напряжённой плотью в мой живот, заставив широко распахнуть глаза и потерять дыхание.

— Ладно. Поехали, девочка. В туалет не хочешь? — хмыкает и окидывает меня взглядом с головы до ног.

Я вспыхиваю и возмущённо шепчу:

— Вы хам, Алексей! Такой же, как и всё Ваше окружение! Дайте мне пройти! Я не желаю больше Вас видеть и слышать! Моё терпение лопнуло!

Я ладонями бью его в грудь и всплёскиваю руками, когда он хрипло охает и хватается ладонью за плечо. В порыве злости я ударила его по ране. Тут же увидела, как на белой ткани его рубашки проступила кровь.

— Простите. Простите, ради Бога! Я забыла! Я совсем забыла про рану. Вам сильно больно? Простите!

Я лопочу и руками вожу в нескольких сантиметрах от его груди, боясь притронуться и причинить ещё больше боли.

— Простите.

— Что ж, девочка, — ухмыляется, — теперь отпустить тебя домой я не смогу. Тебе придётся снова мне помочь.

— Да. Да, я понимаю. Мы уже можем уехать? — я виновато опускаю глаза.

— Да. Поехали, Вера. Или ты ещё хочешь подраться? — склоняет голову к плечу.

— Нет. Нет, что Вы? Я прошу прошения. Я не знаю, что на меня нашло.

— Так кто к тебе лез, Вера? — сжимает мой локоть.

— Злата, — выдыхаю, теряясь в сером взоре.

И поэтому вижу, как искажается от ненависти и ярости красивое лицо. Больше Бунтарёв ничего не говорит. Держа меня за локоть, ведёт в гардеробную. Накидывает мне на плечи шубку, сам надевает пальто. На улице я чуть не падаю на ступенях, когда туфли разъезжаются в стороны на тонкой корке льда. К моему облегчению Алексей успевает обвить рукой талию и не дать мне свалиться. До машины рук с талии не убирает. Помогает сесть на заднее сиденье, залезает следом. Машина трогается с места сразу, как только дверь захлопывается.