— Хорошо.

Женщина уходит, а взгляд Алексея снова возвращается ко мне. И темнеет.

— Зачем же Вы с ней так строго? — спрашиваю тихо. — Она ведь не робот, чтобы постоянно быть приветливой и в хорошем настроении.

— Она готова лизать мне жопу и залезть ко мне в постель, чтобы жить в шоколаде. Дело не в настроении, а в том, что она хочет оказаться на твоём месте.

— Вы не можете знать её мысли... — договорить мне не удаётся, на губы ложится его палец.

— Я не знаю, в каком мире ты живёшь, девочка, но я слишком много видел таких, чтобы считывать мысли по выражению лица.

— Вы так часто бываете в этом магазине? — я чуть отстраняюсь, чтобы палец Алексея не касался губ.

— В своём магазине, девочка? Конечно, — мужчина запрокидывает голову назад и хрипло смеётся.

Я, заворожённая его голосом и тем, как изменилось его лицо, замерла. Как и моё сердце. Боже мой, какой красивый мужчина. Смуглая кожа, тёмные волосы, спадающие на лоб, искрящиеся смехом серые глаза, ровные белые зубы. Я закусываю губу, когда осознаю, что не могу отвести взгляд от его лица.

— Пойдём, — перестав смеяться, в который раз берёт меня под локоть и ведёт к ряду вешалок с платьями.

Выбирает несколько платьев.

— Пойдём в примерочную, — его пальцы проходятся по моей спине и опускается на ягодицы.

— Ой, — выдыхаю, заводя руку назад и перехватывая руку Алексея. — Вы что делаете?

— Снимаю мерки? — снова этот хриплый низкий смех на ухо, шевелящий волосы на виске.

Я поворачиваю голову к Алексею и совсем не ожидаю того, что лицо мужчины окажется так близко. А уж тем более не ожидаю того, что он проведёт языком по моей нижней губе. Склонится, заставит меня застыть под взглядом льдистых глаз, в которых льдины стремительно тают, и, опалив губы, горячим дыханием, кончиком языка коснётся уголка моих губ. И медленно проведёт по нижней, будто пробуя десерт. И стоило мне вздрогнуть и дёрнуться, рука мужчины легла на поясницу, не давая отстраниться.

— Что Вы делаете? — шепчу в губы Алексея, чувствуя, как всё тело охватывает огнём.

— Блять, — сипит мужчина и резко отстраняется.

Распахивает передо мной дверь просторной примерочной и пропускает внутрь. Вещает платья на крючок и оставляет меня одну. Я без сил приваливаюсь спиной к стене и смотрю на свои красные щёки в отражении. Глаза на лице лихорадочно блестят, губы припухли, будто жадный рот мужчины долго терзал их. Я быстро провожу языком по нижней губе и тут же чувствую, как на языке разливается вкус Алексея. Сильный, яркий, вкусный.

— Боже, — выдыхаю с мучением, когда чувствую, как вновь наливается грудь. Когда вижу, как сквозь ткань платья просвечиваются соски.

Я медленно снимаю платье, складываю его на мягкий пуфик. Снимаю сапожки и тянусь к первому платью красного цвета. Надеваю, но застегнуть молнию не могу. Никак не выходит. Я вожусь с молнией минут пять, краснею от усердий. И крупно вздрагиваю, когда дверь дёргают.

— Ты выбрала, девочка? — низкий голос Алексея вновь заставляет мурашки в рассыпную кинуться по коже.

— Д-д-а-а, — заикаюсь.

— Открой, — велит.

— Сейчас. Я молнию не могу застегнуть, — влажные пальцы соскальзывают с собачки.

— Открой, — повторяет вновь, костяшками пальцев стуча по деревянному полотну.

И я не могу не подчиниться ему. Я открываю дверь и пячусь. Просторная примерочная становится крохотной, когда Алексей заходит внутрь, заполняя собой всё пространство. Тёмный взгляд мигом охватывает меня с ног до головы. А затем медленно скользит по часто вздымающейся и опадающей груди, по талии, подчёркнутой тканью, по бёдрам и открытой ноге в вырезе. Я поджимаю пальчики на ногах, когда его чёрный взгляд особо долго задерживается на них.