Как моё платье.

– Что ж, тогда благодарю, что подвезли мою дочь к дому. О, простите, там мэр, нужно поздороваться. Хорошего вечера.

– Значит, твоя мама в курсе всего?

– Да. Не удалось меня подставить? – жму плечами, стараясь держаться холодно, но не слишком. Подхватываю шампанское с подноса, медленно делаю первый глоток. – Зачем ты это устроил? Разве ты не понимал, как могут отреагировать. А если бы… 

– Ты бы солгала. Я ведь не перебивал тебя, давал шанс выкрутиться. Было интересно, что ты скажешь. А ты у меня честная девочка, Настён.

Не знаю отчего меня накрывает сильнее. Варианта имени, которым никто не называл? Оно врезается в голову, пьянит лучше алкоголя. Будто пузырьки в крови вместо воздуха.

Приятно так, мягко. И в этот момент даже улыбка его кажется не такой нахальной, и в глазах больше морского бриза, чем арктического льда. И я не понимаю, как мне реагировать.

И что делать с тем, что его приставка «ты у меня» просто бьёт в солнечное сплетений. Или в спину, толкая на встречу. Прижаться, улыбнуться тепло. Мне всё это хочется. 

– Выйдем на улицу? 

Мужчина не ждет моего ответа, двигается первым к двери. Я замечаю маму, и та смотрит выжидающе. Кивает в сторону, велит следовать. Ясно, без меня меня женили.

Знали бы родители, что у нас происходит. Но раз я уже лажаю в обучении, то хоть замуж успешно выйду. Да храни Боже мои непостоянных родителей, которые пытаются спихнуть куда-то. 

Пока я добираюсь на маленькую террасу, где почти нет света. Андрей раздобыл ещё шампанское, четыре бокала ромным рядом стоят на перилах. Свой алкоголь я выпиваю залпом, как перед шагом в пропасть. 

– Значит, - подбираю слова. С мужчиной я словно никогда не могу угадать правильный ответ или вопрос. – Тебе нравится честность?

– Конечно, такое редко встретишь. В открытую. Но ты ведь тоже врешь, Настён. Очень и очень часто.

– Не правда!

– Напомни, когда я стал твоим одногруппником?

Стыдливо опускаю взгляд. Глупая фраза, нужно было тогда промолчать. Или объяснять всё Паше после, без лишних ушей. Но что поделать – во время паники я не очень хорошо соображаю.

Мужчина поддевает пальцами мой подбородок, заставляя встретиться взглядами. От его касания мурашки несутся по телу, а прохладный сентябрьский воздух ничуть не спасает.

Только оттеняет прикосновения, делает их острее.

Жар и холод, а я разрываюсь между ними. 

– Ты честная, но не логичная, - Андрей продолжает, вырывая из омута чувств. – Ты ведь хотела видеть меня настоящего, а при этом хочешь, чтобы я сдерживался. Я тебе честно признаюсь, что все мужчины так думают. Как завалить, трахнуть. Ни один пацан не будет смотреть на тебя сейчас и думать, что тебе идёт этот цвет. Хотя тебе в нем хорошо, да.

– А что будет думать?

У меня дрожит голос, кажется что атмосфера накаляется до предела. Мы близко, в рамках приличия. А всего один шаг – и мир перевернется. Это ощущение вечно следует за Андреем.

Вместе с его дурманящим парфюмом, вместе с этим блеском в глазах. Ощущением, что он не просто старше, он… Воплощения опыта и греха, и меня к нему тянет.

Прикоснуться, понять. Поучаствовать в чем-то, что не интересовало моих сверстников. Кажется, никого вообще, кроме Андрея. На вечеринке он казался просто наглым и пошлым.

А сейчас…

Пороком.

– Прекращай! Не нужно пошлить… 

– Ты сама спросила, что думают мужчины. Или боишься узнать правду?

– Да нет, - спорю, подхожу ближе. Так, что почти упираюсь грудью в торс мужчины. И вскрикиваю, когда меня резко разворачивают, прижимая к стене. – Что ты делаешь?

– Держу, чтобы не сбежала от смущения. У тебя красивый румянец, Насть, - смотрит мне прямо в глаза, а ладонь касается оголенного бедра. – Ещё лучше. Интересно, как ты будешь краснеть во время секса? Это мои мысли и остальных. Или о том, что тебя можно было бы быстро нагнуть и вставить.