– Фу! Слюни!

– Бе-е-е, гадость! – согласился Никитка, отплевываясь. – На, кусай.

Мы разделили последнее яблоко и поклялись, что больше никогда не будем ни с кем целоваться. Даже в щечку. Кто только такое выдумал!

***

Ветрянкой я тогда так и не заболела, иммунитет крепким оказался. Мы оба сделали вид, что забыли об этом случае. Но до сих пор вспоминаю и смеюсь. Мой первый поцелуй. С покрытым сыпью соседским мальчишкой, которому было очень скучно.

Правда, потом до Ника все-таки дошло, зачем это делается. Он и мне объяснил. На примере. Но об этом вспоминать совершенно ни к чему.

И вообще, с кем я только с тех пор не целовалась! Если каждого вспоминать, ни на что другое времени не останется.

Кому я вру, вспоминается только Ник. Намертво в память врезался. Закрываю глаза – и будто взаправду чувствую его горячие требовательные губы. Прикосновение языка – это вовсе не противно, наоборот. Сводит с ума, заставляет желать большего...

С ним все было впервые, вообще все. Этого не изменишь. Не вытравишь из мыслей, даже если запретить себе о нем думать, тело помнит. Ник оставил невидимый, нестираемый след, выжег клеймо, везде, я ведь принадлежала ему целиком, пусть и недолго.

Так, что испугалась и решила сбежать. Разорвать эту связь. Вырваться.

Кажется, все это время я бегала по кругу. Мы снова пересеклись, и меня тянет к нему как магнитом. Несмотря на то, что не нужна ему больше. Что нашел себе другую – я ее не знаю, но заочно ненавижу. Что друг для друга в наших жизнях места нет, и не было никогда.

Я его верну. Как-нибудь, хотя бы на чуть-чуть – на многое и не претендую. Мне достаточно совсем крохотного местечка. И совесть не замучает. Кем бы ни была его невеста, с ней он не счастлив. Я-то прекрасно помню, какой Ник, когда счастливый.

А сейчас он словно погасший. Будто вполсилы живет, в полусне, действует на автомате по каким-то надуманным правилам. Как положено.

Мне он таким не нравится, не могу объяснить, почему. Не хочу, чтобы он навсегда таким оставался, замороженным...

Звонит телефон, и я дергаюсь от неожиданности. Вот истеричка, такими темпами и до аварии недалеко!

– Але, ты там про меня случайно не забыла? – раздается бодрый Светкин голос. Точно. Я ведь обещала, что ее наберу.

– Я случайно за рулем. Как до города доеду – позвоню, если что, можем сразу пересечься.

– До сих пор? Ты же два часа назад должна была дома быть, – удивляется она и добавляет ехидно: – Или вам кроме работы нашлось, чем заняться?

Если бы. Павлов кремень.

– Не смешно. Давай, увидимся.

Мы встречаемся в кафе с летней верандой – она уже открыта. Домой я все же заехала, поставила машину, чтобы позволить себе употребить чего-нибудь успокоительного. Только после бокала холодного лагера тугой узел внутри немного ослаб.

Я обретаю способность связно мыслить. Рассказываю, не вдаваясь в подробности – встретились, все обсудили. Ничего интересного. Меня даже нервяк не трясет. Но Света все равно о чем-то догадывается. Смотрит подозрительно и с явным неодобрением.

Плевать. Ее это не касается. Никого не касается. Моя жизнь, как хочу, так и прожигаю. Вот так-то.

– Только не говори, что опять.

– Опять что? – прикидываюсь дурой. – Пиццу будешь? Нет? Я тогда доем.

Забираю с тарелки последний кусок и принимаюсь жевать. Типа, больше мне сказать нечего.

– Он женится. С твоей стороны это как-то совсем уж некрасиво, – не унимается подруга.

– Хватит душнить. И вообще, я-то тут при чем? Не я ему как снег на голову упала.

Выручает телефон. Санек. Вот что значит настоящий друг, чует, когда он нужен. Отмахиваясь от Светкиных нравоучений, беру трубку.