Большой босс - исключение.

За годы женщина постарела, немного поправилась, но, черт возьми, ей полнота к лицу. Она относится именно к тому типу людей, которых лишний вес красит. Огонек в ее глазах по-прежнему сияет и заражает позитивом окружающих. Вот даже сейчас, стоит мне широко улыбнуться, улыбается и она.

— Молодой человек, извините, но Станислав Андреевич на сегодня отменил все посещения. Я, наверное, не успела вам сообщить об этом. Прошу прощения, но на этой неделе такой завал, что... Ах да. Во вторник в два часа дня есть окно, вас устроит? — в глазах мелькает сожаление, которое я напрочь игнорирую. Знаю, что она чувствует себя виноватой в том, что допустила ошибку, но только вот незадача. Это я сюда приперся без приглашения. Почти. Босс, видимо, решил устроить сюрприз, прекрасно помня, что в свое время Ангелина Эдуардовна была мне за маму.

— Меня примет, поверьте мне, теть Гель, — задорно улыбаюсь и протягиваю ей букет ярко-розовых гербер.

Только я мог ее так называть и только я мог дарить ей ярко-розовые герберы в уродливой ярко-салатовой крафтовой бумаге. Сумасшедшее буйство красок, на которое она сама напросилась. Как-то раз я поинтересовался у нее, а какие цветы любит она. Шутки шутками, но результат вот. Она любит герберы, но ненавидит салатовый цвет. А я всегда любил ее цеплять, отвлекать от работы и веселить.

Незабываемая гамма эмоций появляется на лице женщины. Удивление, постепенно сменяющееся ошеломлением, вызывает на моем лице искреннюю улыбку. Я догадывался, что она меня узнает. Знал, что она будет рада меня видеть.

Ее глаза сияют, даже несмотря на потоки слез.

— Боже мой, Леша. Живой! — Ангелина Эдуардовна бросает все дела, подрывается с места, задевая рукой стопку бумаг, и несется ко мне, совершенно не замечая, как бумаги веером летят на пол. Все ее внимание приковано ко мне. — Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть вновь.

— Теть Гель, вы чего тут удумали слезы лить? Устроили здесь водопад, — прижимаю к себе женщину и радуюсь, чувствуя некое облегчение. — Вот, это вам, — пихаю в руки «уродливый» букет.

Я дома. Мне рады.

Разве это не главное в жизни? Чтобы тебя ждали и любили, несмотря ни на что. Пусть в свое время я в очередной раз поступил по-своему, пошел по велению сердца и зову совести, но зато сейчас, в настоящем, нашел себя. Я точно знаю, что хочу спокойной жизни, хочу вернуться к программированию.

— Ох, Леша, Леша, — женщина продолжает лить слезы, причитая, какой я нехороший, раз так поздно явился в гости.

Дверь кабинета генерального открывается, я вижу его.

Человека, что когда-то дал мне билет в жизнь. Протянул на ладони счастливый билет и ничего не попросил взамен.

— Ангелина Эдуардовна, что вы тут устроили? — строгий голос босса застает женщину врасплох.

Я улыбаюсь, понимания, что он совершенно не против такого. Наоборот, ему это даже нравится. По крайней мере, глаза говорят именно об этом.

— Ой, Станислав Андреевич, я вас умолю, отстаньте от меня сейчас, — тетя Геля с улыбкой на лице принимает предложенный платок от босса и вытирает слезы, с радостью смотря на меня. — Как же ты вырос, а как возмужал-то. Ну просто загляденье.

— Тетя Геля, ну так возраст уже, — намекаю, что я давно не тот зеленый юнец, которого она провожала в военкомат, и позволяю ей потрепать мои отросшие волосы. Раньше она часто так делала, а я кайфовал, чувствуя в этом заботу, которой был лишен практически с раннего детства.

Вот оно, облегчение.

— Да вижу я. Вижу, — улыбается, оглядываясь назад. — Ладно идите уже, — машет в сторону двери кабинета, а сама не отходит от меня. — Я вам сейчас ужин закажу.