С её самцом. С тем, кого выбрала она.

– Одна на двоих? – произношу я едва слышно, напуганная собственными ощущениями.

– Как бы тебе объяснить, Рианн, – Арсенио поднимает глаза к потолку, задумчиво рассматривает причудливые узоры и крылатых коней среди пушистых облаков. – Наверное, Байрон тебе рассказывал, что когда-то среди нас подобные союзы были нормой, но со временем наш народ, как многие другие, как большинство живущих в Лилате, стал склоняться к бракам, прежде всего приносящим выгоду. Но если всё-таки выпадает возможность заключить союз по любви, то глупо отказываться от неё. Боги редко дают второй шанс взамен упущенного.

– Среди вашего народа, не моего, – напоминаю я. – Я не суккуба.

Как я смогу… в теории, по крайней мере… удовлетворить двоих инкубов и, более того, делать это регулярно на протяжении всей совместной жизни?

– Рианн, – Арсенио вдруг прижимает мою руку к своему боку, склоняется ко мне, и меня бросает в жар от одной улыбки инкуба, яркой, лукавой, от его шального взгляда влюблённого, обещающего то, о чём я и мечтать не смела. – Мы чувствуем сексуальное возбуждение партнёрши, особенно партнёрши, к которой испытываем не просто мимолётное влечение. Поэтому ты можешь обманывать кого угодно, но только не нас.

Краска против воли заливает моё лицо, я оглядываюсь, убеждаясь, что за нами не наблюдают слишком уж пристально.

– Сегодня полнолуние, – шепчу я.

– Полнолуние, – соглашается Арсенио.

– Во всём виноваты мои инстинкты, и только.

– О да, плохие инстинкты, – Арсенио останавливается посреди зала, обнимает меня за талию вопреки всем допустимым правилам приличий, притягивает к себе вплотную, обжигая дыханием висок, сминая пальцами палевый шёлк платья. – Если бы ты знала, как сводит с ума твоё желание…

Вздрагиваю, пытаюсь высвободиться из объятий, становящихся всё более тесными, более жаркими – не здесь, не на глазах у всех! Волчица и впрямь начинает метаться, чувствуя не только Арсенио, но и Байрона.

– Арсенио, прекрати вгонять в краску нашу невесту и не забывай о приличиях, – Байрон подходит к нам и Арсенио неохотно отстраняется от меня, убирает руку с талии.

– Я не ваша невеста, – возражаю я, унимая волчицу, радующуюся бездумно, безрассудно.

– Официально – нет, – Байрон спокоен, невозмутим. – Пока.

– Вы оба прекрасно знаете, что я не могу принять ваше предложение.

– А предложение этого мелкого уб… Мелтона можешь, значит? – замечает Арсенио чуть раздражённо.

– Финис не делал мне предложение.

– Ещё лучше – он даже сам попросить твоей руки не может, всё через начальника делает.

Мне непонятны причины вспышки гнева Арсенио, и я смотрю вопросительно на Байрона. Тот касается лёгким, небрежным жестом моего запястья и улыбается холодно – не мне, но глядя поверх моей головы.

– Лео идёт, – поясняет Байрон.

– Вы и ему рассказали? – неожиданно мне становится жутко от мысли этой.

– Нет, – отрезает Арсенио и, вновь подав мне руку, оборачивается к приближающемуся другу.

Клеона, как подобает, сопровождает его невеста, леди Валентина Регис. Она чистокровный человек по происхождению, вдова и старше Клеона годами, но всё ещё прекрасна красотой сдержанной, зрелой, текучей. Я вижу, как Клеон оглядывает нас оценивающе и настороженно, хмурится, в то время как леди Валентина приветствует отстранённой, безразличной улыбкой. Её покойный супруг тоже был много старше своей жены, выданной за него во цвете юности, и, быть может, потому брак их остался бездетным. Почтенный лорд Регис скончался более трёх лет назад, оставив немалое своё состояние супруге, и, хотя Валентина продолжала носить строгий полутраур, оттеняющий контрастно тёмно-каштановые волосы её и нежную белизну кожи, однако всякий в высшем свете знал, что леди готова выйти замуж повторно.