– Мало того, что вас впускают в виде огромного исключения, вы мне еще бардак здесь устраиваете?

– Никакого бардака не будет. Она на внука посмотрит, убедится, что он жив. Вы, что, не видите, в каком она состоянии? Не гневите Бога, пусть вы, врачи, в него и не верите, но мы все там будем, и вы тоже! Она сейчас решит, что мальчик умер, и руки на себя наложит, а вы виноваты будете и знаете, что? Я подтвержу, что вы виноваты! Интервью дам везде, где только можно! Впустите ее, прошу!

Я порылась в сумочке и нашла деньги, которые у Жени взяла. Ткнула в руку медсестре. Ольга поджала губы.

– Ладно. Пусть войдет. Но не больше десяти минут. И если скажете кому, не впущу больше!

Женщина вдруг схватила меня за руку и поднесла ее к губам.

– Ооо, пусть Господь хранит вас. Я молиться буду за вас. Спасибооо. Спасибо вам!

– Главное, чтоб внук ваш выздоровел. Вы о нем молитесь и о Вареньке моей. Пусть детки здоровы будут. Нет ничего важнее этого.

Прошла по коридору к уже знакомой палате, и сердце болезненно сжалось, едва девочку свою увидела. Бросилась к ней, забывая обо всем. Чувствуя, как душат слезы и как безумно хочется забрать всю ее боль себе.

Подошла к кроватке и накрыла маленькую ручку с прозрачными пальчиками своей рукой.

– Мама пришла. Ты меня чувствуешь, маленькая? Я здесь, с тобой. Все хорошо будет. Врачи тебя вылечат. Я все сделаю, чтоб ты выздоровела. Все сделаю.

И я поняла в этот момент, что готова Волину приносить его тапочки, как он сказал. Готова быть его игрушкой, тряпкой, вещью, лишь бы Варя жила. Ничего не имеет большего значения. Сотовый тихо пиликнул, и я посмотрела на дисплей – Женька.

– Да. Привет, Жень.

– Привет. Ты где? Тихо так и пищит что-то.

– Я у Вари.

– Как она? Моя бусинка маленькая!

– Волин заплатил первый взнос, и Варя идет на поправку, так говорит врач.

– У меня есть новости по твоей просьбе. Записывай имя донора – Савельев Николай Евгеньевич. Дата рождения 12.02.1985 г. Проживает в городе К***. По профессии IT специалист. Адрес *** номер телефона ****. Но! Имей в виду, что никаких правовых претензий ты предъявить ему не можешь. Он имеет полное право отказать тебе в любой помощи.

– Да, я знаю. Я ж заключала договор с медучреждением. Там все это сказано.

Я закрыла блокнот и положила обратно в сумочку.

– Спасибо, Жень. Ты когда приедешь?

– Да не выходит вырваться пораньше. Даже не знаю, когда получится. Но я на телефоне, и, если деньги нужны, ты говори, не стесняйся.

– Нет, все нормально. Есть деньги… Будут, точнее.

– Откуда?

Я тяжело вздохнула и посмотрела на Варю, тронула легонько ее лобик и проглотила горький ком в горле.

– Что? Волин, да?

– Не спрашивай… Он чудовище, но у меня нет другого выхода. Он сейчас спасение для Вари. 

– Аааа… как же ты сама?

– Я? Я все выдержу. Я сильная. Пусть Варя выздоровеет, а потом… потом я засажу эту мразь в тюрьму. Он получит у меня по заслугам!

– Все еще считаешь, что это он?

– ОН! Я уверена в этом. Волин – это сама мерзость! И он за все ответит!

– Ты поосторожней с ним, Ксюш, пожалуйста, не геройствуй. Волин опасный человек.

Ольга заглянула в палату и кивком показала, что мне пора уходить. Я наклонилась к Варе. Поцеловала ее в щечки, едва касаясь губами. Ощутила, как опять сдавило тисками грудную клетку – а ведь у меня кроме нее тоже никого нет и, если с ней что-то случится, я, наверное, тоже способна наложить на себя руки.

– Я скоро приду, моя маленькая. Мама очень любит тебя. Держись. Ты обязательно выздоровеешь. Я тебе обещаю. Мы вспомним все это, как дурной сон.

Когда шла по коридору, увидела опять эту женщину. Она сидела у постели внука, опустив голову и прислонившись лбом к руке мальчика, обмотанного бинтами.