― Да-да, я уже это слышал, ― устало вздохнул пожилой следователь и, откинувшись на спинку стула, скрестил на груди руки. ― Насколько мне известно вы сейчас находитесь в затруднительном финансовом положении, верно?

― Почему вы так решили? ― возмутилась Лера. ― Я работаю, у меня есть деньги на продукты, на оплату квартиры и на содержание ребенка. Я…

― Вы сказали, что одна воспитываете ребенка, так? Значит, лишние деньги вам бы точно не помешали, ― подозрительно посмотрел на нее мужчина.

― Не помешали бы! ― отрезала Лера. ― Но я никогда в жизни не возьму чужого! Я взяла только одну купюру! Одну! И Света сама меня об этом попросила! ― пыталась донести Лера. ― Почему ей вы верите, а мне ― нет?

― Еще раз повторяю! ― прогремел следователь. ― После вашего визита в квартире Жуковых пропали деньги. На вас написано заявление, везде ваши отпечатки пальцев, а вы мне сидите тут и доказываете, что вас подставили?!

Ослабив галстук, мужчина передернул плечами и отпил из стакана воды.

― Я настоятельно советую вам пойти следующим путем: вернуть деньги, если, конечно, еще не успели их потратить, и попросить Жуковых забрать заявление. Подумайте о ребенке, ― чуть тише заговорил он. ― О нем есть кому позаботиться? Нет. А следовательно, куда его отправят? ― наклонился он к Лере. ― Думаю, вы все прекрасно понимаете. Так что возьмите себя в руки и еще раз все хорошенько обдумайте.

― Да не брала я эти деньги, как вы этого не понимаете?! ― горько расплакалась Лера, и в этот момент в кабинет следователя вошел отец Светы.

Грузный мужчина с выкатившимся животом, на котором расходились пуговицы рубашки, поздоровался со следователем, и по их крепкому рукопожатию Лера сразу поняла: они хорошо знакомы. Затем Жуков, сведя седые брови к переносице, обвел Леру презренным взглядом.

― Ну что, Павел Сергеевич, не сознается? ― грубо спросил он.

― Я ничего у вас не брала, ― глядя на него снизу вверх, всхлипнула Лера.

Затем на одном дыхании снова повторила все как было и расплакалась еще больше.

― У меня маленькая дочка, понимаете? Если меня посадят, то ее отправят в детский дом!

― Верни деньги! ― прокричал мужчина. ― Тогда, так и быть, заберу заявление. Но так и знай, ― погрозил он пальцем, ― я сделаю это только потому что у тебя маленький ребенок, и ты, как-никак, одноклассница моей дочери! А если и дальше продолжишь красть чужое имущество, то никто тебя жалеть не будет! Загремишь в тюрьму на раз-два!

― Как я могу вернуть деньги, которые украла ваша дочь? ― потрясла руками Лера. ― Она сказала, что хочет поехать в Москву к своему парню, и…

― Поосторожней с выражениями! ― сердитым тоном перебил Жуков и перевел взгляд на следователя. ― Светка моя, конечно, далеко не подарок, но точно не станет воровать у собственного отца. Знает, что за такие дела я ее не только из дома выставлю, но и до конца жизни оставлю без гроша за душой!

― Тем более зачем же ей красть, если ты… Если вы, Сергей Константинович, ― поправил себя следователь, ― и так спонсируете все ее нужды.

Лера отчетливо понимала: она в западне.

Доказать, что она не воровка будет практически невозможно. Жуков явно был на короткой ноге со следователем и на сто процентов верил своей лживой дочери.

А еще эти отпечатки…

«Миллион рублей… ― судорожно выдохнула Лера и вцепилась пальцами в голову. ― Господи, где же я достану такую сумму?..»

― Я так понимаю вы отказываетесь возвращать деньги, ― уставшим голосом подытожил следователь. ― Вы осознаете, что вам грозит до пяти лет лишения свободы и все это время ваш ребенок будет находится с чужими людьми? Думаю, мне не нужно рассказывать вам о жизни в детском доме, о подорванной детской психике и других „прелестях‟ которые ждут вашего ребенка.