– У меня талант располагать к себе людей, особенно женщин (пф, ну конечно!). А ещё я умный, – ловит мой взгляд, полный ироничного скептицизма. – Нет, серьёзно. Я получил аттестат о законченном среднем образовании в тринадцать лет – учился по ускоренной программе для одарённых детей, и уже в следующем году получу степень бакалавра. Ещё я в совершенстве владею семью языками и у меня феноменальная память, – аккуратно наматывает проводки наушников вокруг плеера. – В восемнадцать я разработал зашифрованную программу против взлома компьютерной системы, её сейчас использует Пентагон. Но, думаю, это тебе малоинтересно.

И всё это так серьёзно. Без бравады и улыбок.

Признаться – я впечатлена. Если он не шутит, то в свои двадцать он достиг гораздо больше, чем я в тридцать один! Но я скорее завяжусь в три узла, чем покажу ему свой восторг.

– Значит, в твоей школе были отличные преподаватели, которые смогли вложить в твою голову азы.

– Я не учился в школе, я учился дома. А преподаватели у меня и правда были самые лучшие. Но дело не в них, дело в этом, – он стучит указательным пальцем по виску и садится на край кровати. – Почему ты не надела то, что я тебе дал?

– Потому что не обязана выполнять твои распоряжения. Хочешь кого-то дрессировать – купи щенка, – шумно бросаю расчёску на комод и смотрю на Кая сквозь отражение в зеркале с неприкрытым вызовом. – Мне удобно в МОИХ вещах. Умник.

– Как хочешь, – безразлично дёргает плечом. – Хотя зря: это очень дорогой шелк из Италии. Привёз специально для тебя. Тебе бы понравился.

– Думаешь, что меня можно купить за брендовое барахло? – глаза сужаются в щёлочки.

Он устало, совсем по-взрослому проводит ладонью по лицу, и красивые губы трогает невесёлая улыбка:

– Я знаю, что тебя можно купить, Наташа.

Забрало сорвано, он сам напросился…

Медленно оборачиваюсь и вкладываю в слова всю свою ненависть:

– Сукин сын! Зажравшийся щенок, погрязший во вседозволенности! Какого хрена тебе от меня надо? Какого хрена тебе надо от моего сына? – хватаю с трюмо флакон духов и швыряю в Кая, разумеется, он уворачивается, и склянка с глухим стуком ударяется о стену. Следом цепляю всё, что попадается под руку: помада, крем, компактная пудра ценой в целое состояние – всё это по очереди летит в него и всё не достигает цели.

Он смеётся, ловко уклоняясь от летящих снарядов, а меня снова накрывает такой волной ярости, что я готова задушить его собственными руками. Дайте только добраться до его шеи. Я убью его. Клянусь жизнью, только бы добраться…

Не думая о последствиях, бросаюсь на него и пытаюсь вцепиться ногтями в лицо, но он быстро подскакивает с кровати и перехватывает мои руки. Легко, словно это две колышущиеся на ветру тростинки.

Тогда в ход идут ноги: со всей своей разъярённой силы подбрасываю колено вверх, целясь в пах, но ему удаётся блокировать и этот удар за какие-то доли секунды.

Я ору, извиваюсь, толкаюсь, пытаюсь укусить его за плечо, а он только крепко держит меня и словно ждёт, когда я выбьюсь из сил… И я выбиваюсь позорно быстро, просто в какой-то момент сдуваюсь, словно пробитый дротиком воздушный шар. Силы покидают меня одномоментно – раз! – и выкачали весь воздух. Я пустая. Остались только слёзы, которые бегут по щекам, не подвергаясь какому-либо контролю.

Роняю голову на его грудь и судорожно всхлипываю, а он гладит меня по голове, словно выжидая, когда тиски истерики отпустят меня окончательно.

Без каблуков я становлюсь рядом с ним ещё ниже, ещё более беззащитной и жалкой, зато он словно исполин – большой, крепкий и сильный. И сила его даже не в мышцах – она в голове. Он не соврал – он действительно умён не по годам. И хитёр. Он умеет контролировать свои эмоции, а я нет! Я намного старше, но не могу руководить своими пустыми мозгами, когда как он отлично игнорирует мои взбрыки и провокации.