– Амина прекрасно. Ждет не дождется завтрашнего дня. Очень соскучилась по Богдану и Надюшке. Они – троица, что не разлей вода.

– Да, я заметил.

В чуть хрипловатом голосе слышится легкая улыбка и теплота.

И я точно знаю, что это реальные эмоции, а не наигранные. Я помню, как сильно Цикал хотел детей. Мечтал о большой семье. О том, чего сам всегда был лишен.

Однажды мы с ним даже в шутку обсуждали, как бы назвали дочку или сына. Давид предлагал имена девочке, а я мальчику. Так сказать, делили значимые обязанности поровну, чтобы не обидеть друг друга.

Обидеть…

Невероятно, но за два месяца вместе с Цикалом я не могу припомнить ни одного случая, когда бы мы поругались, перешли на грубость, язвительность или по-глупому оскорбили друг друга недопониманием.

Такого не было.

Довольно резкий и прямой в общении с посторонними, среди близких Давид мгновенно преображался. Однажды впустив меня в этот круг, он показал себя настоящего. Живого человека из плоти и крови, с эмоциями не робота, а обычного мужчины, умеющего любить, ухаживать, заботиться, ревновать.

Раскрылся. Обнажился душевно.

Уверена, именно тогда я в него влюбилась.

Сильно.

Впервые в жизни.

Наш роман развивался стремительно, мы горели в наших так странно начавшихся отношениях, тянулись друг к другу, использовали каждый день и миг, чтобы быть рядом, строили планы, делились мечтами и тайными желаниями.

Рисовали общее будущее.

Да. Именно мы.

Вот так и не иначе. И это не мои розовые мечты, которые я старалась спроецировать в реальность.

Давид сделал мне предложение ровно через месяц после нашего первого феерически организованного свидания. И подарил кольцо, которое я с радостью приняла.

А как иначе? Ведь я любила его до умопомрачения.

Он был моим центром вселенной. Моим всем. Я планировала прожить с этим человеком всю жизнь и подарить ему всю себя. Я хотела заботиться о нем. Я желала превратить его мечту в реальность.

Наивняшка, не иначе.

Фыркаю на определение, которое придумала себе прежней, и тут же усмехаюсь повторно.

Котова, а разве ты с тех пор так уж сильно изменилась?

Скажи-ка правду, дорогая!

Нет, не хочу думать над этим вопросом. Он слишком серьезный, а ответ колючий.

Проще отвлечься, что я и предпринимаю, меняя тему разговора.

– По поводу твоей охраны, Давид…

Произошедшее дневное ЧП меня нет-нет, а дергает. Все-таки я обычная слабая женщина, которая не умеет отключать эмоции по желанию и продолжает вариться в котле переживаний, раз из раза перематывая в голове случившееся.

– Твоей, – поправляет меня Цикал и тут же добавляет. – Юля, извини, но я не стану ее снимать. Поверь, эта мера – не ограничение свободы, а лишь подстраховка, чтобы с тобой и Аминой ничего не случилось и…

– Спасибо, – произношу чуть слышно, но с чувством благодарности.

– она никак… Что? – обрывает сам себя Давид, явно удивленный.

– Я говорю «спасибо», – повторяю в трубку, поворачиваюсь к окну, и, приподняв голову, разглядываю безумно красивое звездное небо. – Они, твои парни, мне очень помогли. Не уверена, что справилась бы самостоятельно.

Все же меня прорывает. На последних словах голос ломается. Глаза застилает пелена. И даже то, что поднимаю голову вверх, не спасает. Две крупные слезинки сбегают по щекам. Прикусываю губу, чтобы не всхлипнуть, и медленно втягиваю воздух через нос.

– Такого больше не случится, – слышу уверенное обещание в мужском голосе, и не сомневаюсь, что так оно и будет.

Цикал не бросает слов на ветер.

На какое-то время между нами устанавливается полнейшая тишина. Я успокаиваюсь, чувствуя некое облегчение после выброса эмоций, и молча прижимаю трубку к уху.