— Почему ты не хочешь жить в Захарьево?

Я не хочу говорить Даниле, что мое сердце бьется чаще при воспоминании об этом поместье. Я так мечтала, что Захарьево станет и моим домом, нашим с Нилой домом, где мы будем строить свою жизнь и свою семью. А еще в поместье случилась худшая ночь в моей жизни.

— Мне нужно быть ближе к городу, — лгу я.

Нила наклоняет голову. Он видит, что я лгу, и я молча умоляю его проглотить эту ложь, позволить мне настоять на своем.

Мужчина наклоняется ближе, кладет руки мне на бедра и большим пальцем ласкает кожу внутренней стороны бедра, задирая дешевую ткань моей юбки все выше и выше.

— Врушка.

Жар разливается по мне, скапливаясь в животе, я с трудом борюсь с желанием.

— Я не вру.

— Рина, разве ты не помнишь, как хорошо я тебя знаю? Я всегда вижу, когда ты мне лжешь.

— Ты когда-то знал меня, Данила. Теперь мы друг для друга всего лишь незнакомцы.

— Не лги мне, черт возьми!

Меньше всего я ожидала, что именно это условие так разозлит Данилу. Его злость делает его уязвимым. Хоть что-то в этом разговоре радует меня.

— Я не лгу, Данила. Было время, когда я думала, что знаю каждую твою мысль, но это оказалось ложью. Я думала, что ты меня любишь, а ты со мной играл. Я больше не повторю эту ошибку, я тебе не поверю. И не позволю одурачить меня.

Большие пальцы Нила не приближаются к тому месту, где я хочу их видеть, но продолжают кружить и мучить меня, пока я не встаю и не отстраняюсь от его прикосновений.

— Так вот почему ты не хочешь жить в Захарьево? Ты думаешь, что все, что между нами было, всего лишь ложь?

Я отворачиваюсь, не желая больше смотреть на него:

— Да. Там слишком много плохих воспоминаний.

Я чувствую его жар, когда Данила встает позади меня, не прикасаясь ко мне. Даже так, просто стоя рядом, он будто получает власть нам моими мыслями и чувствами.

— Мне жаль, что ты так думаешь. С Захарьево связаны все мои лучшие воспоминания, и большинство из них касаются тебя.

Я поворачиваюсь к мужчине лицом и отступаю назад, снова увеличивая расстояние между нами. Только так ко мне возвращается разум.

— Не надо, Нила. Я не хочу говорить о прошлом. Тем более о том, что тогда было между нами. Просто, пожалуйста, пойди мне навстречу. Не тащи меня в Захарьево.

— Не смеши меня.

Его презрение злит меня так сильно, что от возбуждения не остается и следа.

— О, значит, я смешна? А то, что ты платишь мне пятнадцать миллионов за еблю, это вполне приемлемое поведение?

— Во-первых, не ругайся.

— Почему нет? — Я бросаю вызов, подходя к нему совсем близко.

Он хватает меня за плечи и притягивает ближе, так что наши тела соприкасаются:

— Потому что твой грязный ротик вызывает у меня желание раздеть тебя сию секунду и трахать до тех пор, пока ты не закричишь.

Его признание и эрекция, которую я чувствую животом, заставляют мои ноги подкоситься.

Нила легонько встряхивает меня:

— Прекрати, Рина, или, клянусь Богом, я распластаю тебя на этом столе и вобью в тебя немного здравого смысла.

Я замираю на секунду, а затем вырываюсь из его объятий. Мое сердце бешено стучит.

— Во-вторых, я плачу пятнадцать миллионов не за секс. Я плачу за то, чтобы получить должность, которая по праву должна быть моей. Так что не льсти себе. Ты всего лишь вишенка на торте, а не сам торт.

Снова из-за слов Данила я чувствую обжигающее унижение, слезы подступают к горлу при напоминании о том, что я значу для Нила меньше, чем ничего. Для него это просто бизнес и немного веселья. Мне нет места в его сердце и не будет никогда. И, что самое обидное, никогда и не было. Не могу я вернуться в Захарьево, изображая семейное счастье с человеком, которого когда-то любила больше жизни.