– И что? У нас такие клиенты не редкость.

– Да ничего. Клиент клиенту рознь. Поторопились мы. Её бы в другую клинику переправить лучше, – в интонации сквозило презрение. – И пусть они отбиваются. Иначе – влипнем.

– А парень?

– При нём ни документов, ни денег, ни страховки. Одет неплохо, но думаю, риска нет. Её папаше сейчас не до него. Оставит здесь и забудет. Афишировать произошедшее ему не с руки.

– Ну да. Она ж его сбила! Надо для приличия хоть на лечение с него что-то содрать, типа чтоб делу ход не пустили.

– Ты разве не поняла, кто её папаша? Как бы отвязаться от неё без последствий. Но если ты такая смелая и жадная, сходи к нему и всё выскажи. Поиграй на совести, может, что и выгорит. Лишнее финансирование не помешает.

– Вот и пойду!

"Что происходит?" – попытался спросить Коля, но не произнёс и звука.

"Уйдиииии..." – вновь взвизгнул голосок внутри головы.

"Бред..." – резюмировал парень, решив не развивать прогрессирующую шизофрению разговорами с непонятными голосами.

"Убирайся! Уйди..."

– Оп... да она же очнулась...

– Следить надо было. А если всё слышала? – резко произнёс мужской голос. – Снотворное ей.

– Что делать с ней будем?

– Думать надо было, прежде чем тащить сюда кого попало! Да ещё и с хвостом! – в интонациях прорезался металл, заставляющий замереть в страхе даже мысли. А следом он уже стал слащаво мягким и зазвучал под самым ухом: – Девочка, ты жи-ить будешь. Слышишь? Слы-ышишь, мы зна-аем. Моли бого-ов за то, что подарил такого папашу. Её место теперь в психушке, а там к пациентам не особо прислушиваются, – последняя фраза прозвучала куда-то в сторону.

– Леонид Витальевич, а если вышло? Как же мы... вот так... – в голосе чувствовалась растерянность.

Лёгкое покалывание в руке.

– Тогда нам и парня хватит, а от этой...

Головокружение и темнота.

***

– Посмотрите, что она с ним сделала? – решительно произнесла явно немолодая женщина.

В её голосе сквозил страх. Не страх за пациента или кого-то близкого. Страх, граничащий с паникой. Страх на уровне инстинктов самосохранения.

– По сторонам будет смотреть, – довольно сухо, с лёгкой ноткой раздражения отозвался мужчина. – Надеюсь, вы понимаете – огласка мне не нужна. Меня дочь беспокоит.

"Папаааа... папочка... мне страшно... я нечаянно... не хочу... в тюрьму..." – мысленно молила Юля. Всё произошедшее накануне как-то смазалось в памяти. Она по просьбе отца поехала с ним пообедать. Узнала про потенциальную возможность обрести "новую маму". Вернулась домой. Там было одиноко и скучно. Звонок подруге. Улица. Невыносимая, несвойственная концу августа жара. Мотоцикл. Неожиданный приступ слабости и головокружения. И мир вдруг завертелся.

"Где я? Я не могу умереть! У меня сестра, мама... и я... я должен отомстить!" – как будто не снаружи, а внутри головы раздался растерянный мужской голос.

"Не надо мстить... я не... не хотела..." – мысленно произнесла Юля, и прозвучала фраза как-то подавленно, испуганно.

– Наш смертничек в сознание приходит. Это обнадёживает, – женский голос извне.

– Ладно. Я доплачу, пришлёте счет. А как она?

"Я тут!" – пыталась выкрикнуть Юля, но не чувствовала своего тела.

– Уже перевезли из операционной в соседнюю палату, – ответил женский голос извне.

"Как в соседнюю? А кто орёт?" – тот же мужской голос в голове.

"Папочкаааа! Я тут! Я схожу с ума! Помогиии!" – услышав его слова, запаниковала девушка.

Пронизывающая всё тело волна боли заставила забыть обо всём.

– Дайте дополнительную анестезию... и...

Туман.

***

Моменты осознания окружающего и вновь провалы в небытие. Операционная, врачи, сестры, запахи медикаментов. Вновь тишина. Какой-то мужчина держит за руку и что-то говорит о том, что всё будет хорошо, и на заднем фоне всё тот же срывающийся на крик женский голосок – "папааа!"