Но «чистый» подход не имеет готовых моделей.

«И есть ли что-то, что тебе хотелось бы, чтобы произошло?». Да, конечно.

Моё тело точно знает ответ на этот вопрос, ведь у меня теперь есть реальный материнский опыт. Оно помнит, как это: быть мамой для настоящего малыша, живущего в твоём животе. И я могу развернуть этот опыт на ощущение маленького-маленького ребёнка, который провалился в пустом и холодном теле, и дать этой части себя, наконец, что-то, что мне не смогли дать родители там и тогда и годы терапии после. Могу обнять своим вниманием это ощущение ребёнка, как обнимала своего настоящего ребёнка своим животом, и тихонько побыть своим вниманием рядом с ним.

Что-то вроде: «Я с тобой, малыш; я слышу и различаю, что именно с тобой происходит, и ты больше никогда не останешься с этим один на один. Я буду здесь своим вниманием столько, сколько это будет нужно для тебя».

Ноги согреваются. Значит, всё произошло так, как и должно быть, и психика в этой части получила своё исцеление, наконец-то.

Олег Матвеев приводит континуум «грязных» и «чистых» подходов и техник в виде последовательных отсеков-ступенек: «самые грязные», «грязные», «грязноватые», «чистоватые», «чистые», «самые чистые». «Чистота» и «грязнота» подхода зависит от степени привнесения помогающим практиком своей собственной модели в происходящее с клиентом.

Честно говоря, мне бывает сложно уловить разницу: а вот этот подход ещё «грязный» или уже «грязноватый»? Я вижу эту шкалу скользящей, в зависимости не только от фиксированных особенностей конкретного подхода, но также и от ценностей, индивидуального стиля терапевта и ограничений в его голове. Особенности школы терапии, разумеется, тоже играют роль – попробуй-ка работать в КБТ или классическом психоанализе приближенно к «чистым» техникам. Но куда можно отнести, например, тот же гештальт?

Мой опыт общения с гештальт-терапевтами начинался с достаточно «грязных» встреч, когда я просто не поместилась в модель психолога, у которого, похоже, была в голове несгибаемая идея того, чем именно мне нужно помогать. Или что-то вроде протокола: в какой последовательности и с чем именно нужно работать. Пока не назовёшь мне эмоцию, можешь ты это сделать или не можешь, дальше мы не пойдём. Дай мне материал для следующего шага, пожалуйста.

В этом же гештальте, но с другим психологом, позже происходили встречи приближенно к «чистому» подходу, когда психолог скорее помогала мне конструировать мою собственную внутреннюю реальность и смогла подстроиться под моё восприятие, использовать мой собственный язык, и это был впечатляющий опыт. Обязательно расскажу и второй пример тоже, но давайте по порядку обо всём.

«Самый грязный» подход – это абсолют «грязной» половины шкалы, её максимум и та стартовая точка, в крайнем проявлении которой совсем нет идеи, что модель специалиста может отличаться от модели клиента.

Следом за Олегом Матвеевым, намеренно преувеличу, чтобы самый максимум был точно понятен: что, разве клиенту вообще может быть нужен какой-то собственный взгляд на происходящее? Достаточно того, что есть авторитет, который, как подразумевается, может познать мир именно таким, какой он есть. Если взгляды клиента на происходящее отличаются, очевидно, он заблуждается, и если для дела его невозможно игнорировать, то, во всяком случае, обязательно нужно переубедить. Что если переубедить не получается? Что же, должно быть, он больной или опасный человек, похоже, его нужно вылечить, изолировать или устранить. Тьфу ты, кажется, я совсем не про психологию говорю.