– О да! – оживленно подхватил Леха. – Веди нас туда скорее.

– Это там, – Алена показала в сторону леса.

– Так что? Ты нас проводишь? – не унимался Леха.

Мы подошли к открытой калитке.

– Я думала, вам в деревню нужно.

– Разок окунемся, а потом в деревню, – Якушин с надеждой посмотрел на меня. – Ты не против?

Но я еще рта не успела открыть, как Алена торопливо согласилась:

– Ладно, ждите здесь. Сейчас только собаку заведу.

Быстрым шагом она почесала по ровной асфальтированной дороге вдоль одинаковых симпатичных домиков-коттеджей. А как только отошла на приличное расстояние, Леха тут же стал высказывать Якушину:

– Вот не пойму, чего ты лезешь? Ясно же, что у нас любовь с первого взгляда.

– Это ты лезешь, – спокойно отозвался Якушин. – Она просто воспитанная и не может прямо сказать, чтобы ты отвял со своими дешевыми подкатами.

– Серьезно? – Леха заносчиво хохотнул. – Это ты себя так успокаиваешь?

– Короче, – перебила его я. – Вы пока погуляйте, искупайтесь, может, еще чего успеете, а я пойду. Потом просто позвоните. В крайнем случае, встретимся у дома Амелина.

Якушин недовольно покачал головой:

– Тогда давай мы тебя сначала проводим, а потом пойдем купаться.

– Шлагбаум видишь? – Впереди в самом конце дороги едва различимо виднелась маленькая красно-белая полоска, перегораживающая дорогу. – Деревня сразу за ним. Думаешь, заблужусь?

Саша с сомнением посмотрел в сторону шлагбаума, затем на меня.

– Точняк, заблудится, – закивал Леха. – Иди проводи.

– Это ты ее маме расписку кровью давал, а я здесь на добровольных началах.

Леха положил руку мне на плечо и крепко сжал.

– Тогда не рыпайся. Просто стоим и ждем. Она сейчас вернется.

Я решительно высвободилась.

– Мне не нравится ваша фея. И ждать ее я не собираюсь. И уж тем более не пойду на карьер. Я сюда по делу приехала.

– Ну хорошо. – Якушин проверил телефон. – Связь есть. Тогда созвонимся.

Леха помахал рукой.

Все дома в коттеджном поселке были типовые, отделанные светлым сайдингом, как из какого-нибудь голливудского сериала: два этажа и маленькое круглое окошечко под крышей. Вместо привычных глухих заборов дворы огораживали низенькие чугунные ограды с вензелями.

За шлагбаумом дорога упиралась в лес, затем резко сворачивала вправо и, чуть петляя двумя раскатанными колеями, поднималась в горку. На холме виднелись хмурые серо-коричневые бревенчатые домики с крашеными мансардами. Вдоль обочины тянулся редкий, ничего не огораживающий штакетник. В некоторых местах за ним трава была скошена, а кое-где виднелись нежные островки ромашек.

Дорогу мне перебежал серый полосатый кот. Настороженно остановился, сверкнул желтыми глазищами и, вздыбив шерсть на загривке, огромными скачками умчался в кусты. Перед одним из домов прямо из земли торчал огромный толстый кран. Где-то закукарекал петух.

Двадцать восьмой дом искать не пришлось. На дощатом заборе сохранился зеленый почтовый ящик с номером. Но и без него я бы смогла узнать этот дом.

Приземистый и широкий, разделенный на две половины. С резными наличниками на зашторенных окнах слева и мутными, пустыми окошками справа. На каждой стороне свое крыльцо. Правое – высокое, огороженное перилами, на левом – только пара ступенек и два покосившихся столбика.

С тех пор как пьяный водила-сосед убил своего пасынка, Костина бабушка выкупила соседскую часть, но там так никто и не жил. Раньше Амелину постоянно чудился голос того убитого мальчика, но в последнее время он стал забывать об этой истории.

Костя часто рассказывал о своем детстве здесь. Это были странные истории. Немного страшные, немного волшебные, немного грустные. Об одноглазой, никогда не засыпающей лошади. О звездном тумане, что он собрал в банку из-под малинового варенья, и тот светился в темноте. О ходивших по дворам и продававших шерстяные пледы цыганках, которые чуть было не увели его с собой, пообещав молодость без старости и жизнь без смерти. О лисьем черепе, зарытом рядом с Деревом желаний.