В бреду стонет, в несознанке, размазывая добычу по крупной головке члена, распухшей и бордовой от чрезмерного возбуждения. Пальцами впивается в моё колено, полностью захватывая моё внимание, раздражая нервные окончания вульгарностью своих действий.

Рука сама тянется к промежности, не контролирую процесс, в фантазии свои ухнула, за его резкими движениями по стволу члена наблюдаю. Едва пальцами по половым губам вожу, но ощущения, будто катком прохожусь. Утопаю в своей смазке, хлюпаю так развратно, так бесстыдно, что в глаза ему посмотреть не могу.

– Быстрее! – командует долбанный полководец моего сердца и прочих частей тела.

Не хочу быстрее, затянуть хочу, заплыть и не выплыть, утонуть! Вместе. Нырнуть без задержки дыхания.

Какая теперь разница? Я уже это делаю. Я уже поддалась. Я уже наступила на горло самоуважению. Предала совесть.

Растянуть. По максимуму.

– Ведьма… – смеётся сдавленно, понял всё, бегущую строку в глазах мутных читает, подсказки невидимого суфлёра моих мыслей ловит, сигналы, что я в космос посылаю, к нему возвращаются. – Ведьма, сладкая, вкусная, безжалостная… в глаза мне смотри!

Вскидываю подбородок. Сцепляемся взглядами. Неразрывно, пьяняще, волнующе!

Стоны рвутся, крики, замещаю сиплым бормотанием:

– Скучала… по тебе, по этому, Господи, как я скучала… как хорошо, Паш, как хорошо с тобой, даже так, даже так… умереть не встать…

– Голодная… – рычит вроде, но так певуче, шутливо, – голодная Сирена… где голосок свой потеряла? Кричи, маленькая, кричи, раз хорошо!

Одеяло в кулак – до ломоты в пальцах.

Зубы вместе – до скрежета.

Нет. Поймёт всё, пожалеет, не хочу жалости! Хочу страсти! Раз больше ничего другого получить не могу… хотя бы её…

Ускоряюсь. На финишную прямую с последним рывком выхожу, глаза прикрываю, в колено его пальцами ног упираюсь, выгибаюсь кошкой, ору мысленно. Ору! В голос! На полную громкость! Но даже в этом внутреннем грохоте слышу его мощный хриплый стон, проникающий в каждую клеточку тела, унося за собой в водоворот наслаждения.

Открываю глаза, зажимая пылающую пульсирующую промежность ладонью, успеваю уловить его дрожь в такт моей, его оргазм, его выдох облегчения. Как этот дьявол мешает наши биологические жидкости, кончая в кулак, прямо на мои трусики. Выжимает себя до исступления, кружевом собирает с головки каплю спермы и с какой-то лютой злобой запускает моё бельё в стену над кроватью.

Сползает на пол и шаткой походкой выходит из спальни, на ходу застёгивая ширинку, нервно подбивая под пояс брюк рубашку.

Злится. Конечно, злится, бесспорно, это так.

Довольствовался компромиссом, наизнанку выворачивался, приняв мои условия. Через себя переступал, через свои желания, в то время как мог бы с лёгкостью получить всё.

Меня. Другую. Любую.

Но вынужден зависнуть тут со мной, голову мою непутёвую охранять, давясь своим вожделением.

Так, секундочку… а где Эмир?

Одёргиваю подол, испытывая странное неописуемое волнение поднимаю трусики, нашедшие своё последние пристанище на подушке. Давлю позыв стыда и смеха, осознавая, что на этой постели спит его же мать. Проскальзываю в ванную и, не глядя на себя в зеркало, тщательно смываю с себя следы преступления. Старательно выстирываю совесть. Развешиваю сохнуть и приходить в себя.

Жалею о содеянном? Раскаиваюсь?

Жалею лишь о том, что не позволила всего.

Раскаиваюсь лишь в том, что лицемерила и с ним.

А с Солнцевым я мысленно уже рассталась. Со всеми мужчинами разом. Не нужен мне больше никто. Дерзко было даже думать, что кто-то способен его заменить. Наивно было даже пытаться искать. Глупо было даже начинать.