Ох…

– Хватит. Вздыхать, – чеканит с расстановками. – Не нарывайся. Второй раз не прокатит.

– Обсудим? – заискиваю, голову задираю чтоб взглядом его глаза найти, рукой в грудь мощную толкаю, но там потолок всё внимание занимает.

– Хули тут обсуждать? Сорвался. Бывает.

– Да я про покушение, Паш…

– Ах, ну разумеется, – язвительный смешок и ядовитая гримаса. – Мы с Эмирчиком было понадеялись, что хоть в это ты свой нос не сунешь. Испугалась же, отвыкла. Быстро ты в колею вошла, ничего не скажешь. Талантище!

– Да ничего я не сую! – возмущаюсь, но голос не повышаю.

– Вот и я. А мог бы, если б сюда не притащился, – двусмысленная подковырка врезается острым кинжалом ревности и всё, чем я могу ответить – ткнуть в него пальцем, рассчитывая попасть меж рёбер, чтоб поглубже. – Ай! Хорош там… – сдавленно смеётся и вяло отталкивает мою руку.

– В общем, ничего я никуда не сую, – задвигаю деловито, и его улыбка становится только шире. – Просто хочу помочь побыстрее разобраться…

– Чтоб свалили поскорее и жизнь налаживать не мешали? – его голос меняется, звучит ощутимо резче, а улыбка мутирует до кривой насмешливой ухмылки. – Ну давай, помогай.

Опускает вниз одну руку, расстёгивает пуговицу на брюках, со свистом дёргает ширинку и, не утруждая себя нормами морали, оттягивает трусы вниз, давая волю всему, что под ними было спрятано.

Задыхаюсь, нервно хватая ртом воздух.

Как же жёстко я заблуждалась, думая, что помню, чем одарила его природа. Щедро! Весьма, весьма щедро! Ошеломительно, чтоб ему!

Как глупая золотая рыбка легко попалась на крючок. Как же мало надо молодой женщине, два с лишним года не знающей мужчину…

Судорожный вдох.

– Совсем ахренел?! – взвизгиваю на выдохе с истеричными нотками, но продолжаю пялиться как завороженная. Жадным взглядом изголодавшейся самки пожираю. Дикость!

– Помогай, хули разлеглась? – ёрничает, хватая мою руку. – Я в таком состоянии думать не могу!

– Паш, да хватит, попросила же… – хнычу, пытаясь вырвать руку, но он вцепился со своей нечеловеческой сверхсилой и даже не думает отпускать.

А я не смогу долго сопротивляться…

– Тебе же побыстрее надо! – продолжает тянуть мою руку вниз и решимость с хрустом даёт заметную такую трещину.

– Я другое имела ввиду, совсем другое! – трепыхаюсь ещё, выкручиваю запястье, но эти наручники так просто не вскрыть. – Да что ж ты вытворяешь, стервец…

– Ничего! Вообще! Ничего! А мог бы! – выталкивает фразу за фразой и в такт дёргает наши руки.

– Да что на тебя нашло, животное ты похотливое! – взревела уже в голос и, совершенно обессилив, расслабила руку.

Сложно сказать, к чему была эта его провокация.

Любую может взять. Теперь – любую. Да и раньше, наверное, просто я не замечала, во власти прочих влюблённостей. Ненастоящих мимолётных увлечений. Воспринимала как должное, как данность.

Пашка – страсть. Пашка – похоть. Дьявол во плоти, поглотивший мою душу. Проклятие моё, расплата за грехи.

Взглядом своим дурным давит, словечками похабными из равновесия выводит, животным магнетизмом раскрепощает.

Раньше не замечала. Не обращала внимания, просто предаваясь плотским утехам, не отождествляла себя с той жрицей любви, в которую превращалась в его сильных руках. Вбирала без остатка, беспрекословно отдавая всю себя взамен.

С другими – по-другому. Где-то смущение проскальзывает, в чём-то неловко, да и нравится, откровенно говоря, не всё. Где-то перетерпеть, в чём-то направить… с ним – вакуум.

Ни один мужчина так чутко не ловил мои желания. Ни один так тонко не реагировал на внутренние колебания. В первый же раз настроился на мою волну и лишь наращивал амплитуду. Без звука, без подсказок, проникая в голову и считывая каждую мысль, с лёгкостью угадывая каждое потайное желание. Реализуя, преумножая…