Она заходит в обнимку с другим.

Ни тебе радости встречи, ни типичных девичьих повизгиваний, ни крепких объятий. Лицо словно из камня высечено, взгляд устремлён в пол. Невъебенное самообладание, достойное уважения, но я пиздец как хочу обнимашек. Зарыться носом в её волосы и втянуть весь её запах один махом, не оставив этому самозванцу, что рядом с ней, ни одного кубического миллиметра.

– Доброй ночи, – вымучивает она нейтральное приветствие.

– Я за дверью, – шепчет Солнцев, целуя её в висок.

Как же, сука, давит обилие мужиков в её жизни. Как обрубает тягу к жизни каждый её роман, каждая блядская помолвка. Как приземляют чужие руки на её теле. Не видеть её мучительно, видеть с другим – очередная смерть. Одна из причин, по которой я её отпустил… по которой старательно гнал из города, ожидая, что хоть немного подотпустит.

Стало. Только. Хуже.

Солнцев закрывает за её спиной двери, но ни у кого из присутствующих нет уверенности, что разговор будет приватным. Лишь по устремлённому на Эмира сияющему взгляду понимаю, что её так же захлёстывают эмоции. По тремору в пальцах вижу, по движению языка по пересохшим от волнения губам. Но говорить ничего нельзя, это понимают все. Столько пудов смердящих отходов вместе сожрали, что даже спустя года ощущается неслабая такая ментальная связь. Острый телепатический контакт, который так и подмывает перевести в горизонтальную плоскость. И в физический.

Натягиваем маски поверх имеющихся и чинно ожидаем, когда Линда Александровна проследует к креслу, заняв позицию полноправной хозяйки дома.

Знает о кольце? Не знает? Ничего не могу прочитать по её лицу, отрубило нахер все инстинкты. Оглушило громоподобными ударами сердца, мыслей своих не слышу. Согнулся, руками в ноги упёрся, чтоб уж слишком явно вздыбившемся как по команде «фас!» членом не козырять. Продолжаем.

– Итак… – форсирует Эмир откровенный фарс, – как к Вам обращаться?

– Линда, – шелестит приглушённо, опустив взгляд в пол, и я не успеваю установить зрительный контакт, от чего бешено выстёгивает.

Посмотри на меня! Посмотри, блядь!

– Линда, – нагружаю и без того спёртый воздух своим тяжёлым выдохом, – расскажи, как всё было.

Кивает, но молчит, разглядывая рисунок на мраморе. Хочу слышать её мелодичный голос, хочу эту музыку, задевающую нахер все струны души, но эта пауза кажется спасительной. Я созерцаю. Разглядываю её так пристально, как будто от этого зависит моя жизнь. Сопоставляю с картинками из прошлого, накладываю на собственные воспоминания, пытаюсь увидеть разницу, но перед глазами лишь она.

Как будто не было этих лет, как будто замерло всё в ожидании встречи, как будто я прежний. Жёсткое заблуждение. Я изменился. Зачерствел. Она же, напротив, стала мягче. Взрослее как-то. Вроде всё та же, но другая. Даже в том, как она убирает с лица прядь непривычно длинных волос чудится что-то новое. Движения плавнее, размереннее. Женственнее… хватает меня за горло своим покорным видом, сдавливая, перекрывая доступ к кислороду.

– Мы поднялись наверх, – толкает из себя слова, пинком отправляя мою душу туда, где ей самое место. Прямиком в ад. – Дима нёс меня, перекинув через плечо, – поддевает тонкими пальчиками под кишки и медленно, с расстановками, наматывает на кулак, заставляя представить. – Когда прошли в спальню, я выгнулась и посмотрела перед собой. В проёме стоял мужчина с оружием в руке. Дима присел и наклонился, чтобы поставить меня ногами на пол, но распрямиться полностью я ему не дала, ударив коленом в пах. В момент, когда он согнулся, прозвучал выстрел.