Верующие, устав от напряженных и тщетных попыток понять хоть что-нибудь из того, что поется, читается или говорится, уходят в себя, в свои мысли и молитвы своими словами. Чувство радости от размышлений о Боге, вечности и блаженной жизни в ином мире, страх от осознания своих грехов и наказания Божия, благодарность Промыслу за все и поиск новой милости – все это чередуется, переплетается и смешивается в душах верующих, им все непонятно, они не знают, на чем остановиться и как все это себе объяснить. Пастырь выходит на проповедь неохотно, выходит с предубеждением, что он не сможет выполнить стоящей перед ним задачи, потому что его проповедь не содержит ничего нового, ничего убедительного и сильного, что могло бы тронуть, умилить или укрепить, выходит, чтобы сражаться оружием, которое пришло в негодность. Отсюда и безволие, печаль, напряженное и утомленное выражение лица, искусственность речи, боязнь и неуверенность в словах. Сильный служитель Божий, который может «вязать и решить» (см. Мф. 18, 18), в самый ответственный момент своего служения проявляет себя немощным и связанным. Он не знает душевного состояния верующих, для него сокрыты их чувства, и потому он не затрагивает их, не анализирует состояния их души, но вдруг начинает говорить о совершенно ином для слушателей предмете, далеком в этот момент от их религиозного чувства. Апатичная и сухая речь оскорбляет слушателей, они расстраиваются и – уходят из церкви с пустотой в душе и, может быть, с решением больше туда не ходить.

В чем причина плохого церковного проповедничества? Проповедь отражает общий уровень образования проповедника. Только знания правил гомилетики недостаточно. Это только внешнее, формальное требование, без которого проповедь была бы нескладной, но которое не составляет ее сущности, так же как рама и стекло не являются содержанием картины. Проповеднику слова Божия необходимо глубокое знание богословских дисциплин и церковной литературы, без них представить себе хорошего проповедника невозможно; следовательно, необходимо фундаментальное знание истории мира, философии, литературы и мировой риторики.

Наше церковное проповедничество со всей ясностью показало, что уровень образования наших проповедников недостаточно высок. У нас уже стало обычаем легкомысленно принимать на себя тяжелые, очень тяжелые обязанности, несущие на себе огромную ответственность, с подготовкой, совсем не соответствующей высоте такого служения, с несоразмерными высоте священнического служения способностями. Но разве можно ожидать от нашей богословии (т. е. семинарии) при существующем уровне преподавания, чтобы она обеспечила более глубокую и фундаментальную подготовку кандидатам в священство? На это нет никакой надежды, зная, до какого состояния она доведена, каких слабосильных воинов Христовых она призывает, каких немощных поборников Евангелия и народа готовит, какое уродливое в воспитательном смысле поколение священства выпускает; наконец, когда известно, каким насмешкам подвергается этот священный институт, который должен, подобно небесному лучу, освещать все уголки сербской земли, но который при всем этом является едва ли не худшим органом просвещения такого рода в Сербии. И будет ли удивительно, если наши проповедники обидятся, если кто-то обратится к ним вместе с апостолом Павлом со словами: Вам надлежало быть учителями; но вас снова нужно учить первым началам слова Божия (Евр. 5, 12).

Следовательно, поверхностность образования, как богословского, так и светского