Итак, будем исследовать и дознавать о том, с кем мы должны вступить в общение, исповедует ли он правую веру, не рукоположен ли он за деньги и не справедливо ли что-нибудь другое опасное, подозреваемое в его жизни или передаваемое молвою. Если же справедливо то, что он получил рукоположение от такого-то еретика или рукоположенного за деньги, но сам не еретик и по неведению рукоположен рукоположенным за деньги, то есть симонианином, исповедует всю истину, соблюдает веру и правила неизменными и уклонившихся от того и другого отвергает, то нам нет никакого основания удаляться от него. Ибо такой не подлежит осуждению, по мнению вышеупомянутых святых, а через них и по мнению всех.

В таком случае и мы имеем общение, и вам советуем делать то же. Ибо если исследование простирается далее, то отвергаются увещания святых, как сказано, и становится тщетным столь великий дар священства, с помощью которого мы получаем имя христиан, так что мы можем впасть в язычество, что было бы безрассудно. Притом делающие такое исследование, путешествуя по Западу и Востоку, не нашли бы искомого, так как все один от другого сделались бы подлежащими низложению по причине взаимного служения вместе; ибо известно, что при Тарасии посланные отсюда апокрисиарии служили вместе с предстоятелем Римским, а от него посланные, может быть, [служили] вместе с восточными; и таким образом священство уничтожилось бы, что совершенно отвергая, мы, согласно со святыми, станем соблюдать вышеупомянутую меру [икономии]. (159) В Церкви случалось и случается много подобных проступков, которых никто из святых, сколько известно, не исследовал таким образом, потому что это невозможно, и не предал нам соблюдать то же.

Это так. О том же, будто наша настойчивость для нас не полезнее собора, утвердившего прелюбодеяние, услышав, я удивился, ибо она столько достопочтеннее, сколько голос Господень – апостольского. Я не говорю, будто Тарасий не высказывал, что было рукоположение за деньги; но он, как известно, объявил, что он не принимает таких[424]. А ныне через принятие сочетавшего прелюбодеев соборно, вопреки Евангелию, Предтече и [Col. 1108] правилам произнесено учение, которым признается беззаконие икономией, и будто епископы и священники могут господствовать над правилами, когда захотят, а те, которые не согласны с этим, проклинаются и преследуются, как вы знаете. Это хотя оказалось после иконоборческой ереси, но не меньше ее для рассуждающих благочестиво. Их молитвами Господь да истребит зло и дарует прежний мир своей Церкви! Впрочем, как ты писал, одно опровергается другим, и признание и отвержение беззаконного действия сменяются взаимно.

Господь да сохранит тебя со всем домом твоим здравым и молящимся о нашем смирении, первейший из друзей и лучший из ревнителей!

Почему ты перестала писать и извещать нас о делах твоего преподобия? Но мы, несмотря на то, не перестанем [писать к тебе] как потому, (160) что уже однажды мы отверзали смиренные уста свои, так и по причине твоей ревности о Боге и пламенного благочестия. Ибо я слышу, что ты непрестанно благодетельствуешь братиям нашим, путешествуя туда и сюда и каждого приходящего принимая человеколюбиво и провожая с благожеланиями, как служителя Христова.

О, прекрасное твое такое занятие! О, священная душа твоя, бодрствующая в делах божественных! Эти действия не одиноки, но они – отрасли других добродетелей и произведения твоего духовного плодородия, ибо невозможно не благоухать носящему ароматы и не светить – несущему свет. Поэтому везде и всегда, особенно же во время гонений за Христа, одни обнаруживают себя любителями святости и богоблаженными, а другие – преданными порокам и недобрыми, хотя с внешней стороны и делают вид, что имеют внутри добро