теле его, стали черными и загноились. Видя, что они висят, отделившись от остальных, и негодны, он поэтому обрезает их малым ножом и удаляет от более здоровых, чтобы хотя оставшиеся как-нибудь зажили и срослись.

96. Пробыв в таком невыносимом болезненном состоянии целых девяносто дней и не получив малого отдыха от [не прекратившихся] еще страданий, он, едва бывший в состоянии переступить порог двери, обрел новые страдания, более тяжкие заключения и другие более далекие путешествия по воле жесточайшего императора, щедро умножавшего его бедствия. Именно, с большой поспешностью прибыл от него один человечишка, грубый и безжалостный, раб денег и всюду воображавший себе золото, ибо таковым надлежало быть слугами беззаконного. Лишь только он прибыл, первым его делом было – обыскать все щели тюрьмы, изрыть стены и обследовать землю, ощупывая руками, не найдет ли где золота. Ибо изверг, предполагая и в других присущую ему ненасытность души, думал, что приходившие получали наставление за деньги и что отец скопил много их. Но когда оказалось, что трудился напрасно и не больше как сумасшествовал (ибо где там было искать даже и тени, так сказать, золота!), тогда вымещает зло на другом. Именно, с оскорблениями и побоями выведя преподобного вместе с учеником из заключения, он передает их сопровождавшим его слугам вести обоих с большой и невыразимой поспешностью по дороге в Смирну, ибо приказал туда отвести их[477].

97. Но божественный отец, силы которого совсем иссякли, однако же, уповая на Того, Кто дает дыхание умершим, последовал за оными грубыми [людьми], которые днем бесчеловечно гнали его, ночью же, как какого-нибудь беглеца, заковывали в деревянную колодку. С трудом и едва прибыв в Смирну, он вместе с учеником передается ее предстоятелю, мужу, бывшему покровителем зла и наставником нечестия [ереси]. [Col. 204] Заключенный им в одном подвальном и мрачном помещении, он взирал на единого всевидящего Господа, Которого одного лишь имел утешением в бедствиях и хранителем, так как ради Него и предал себя таким страданиям.

98. Между тем спустя немного опять прибыл вышеназванный Анастасий, дыша гневом и жаждая мученической крови. Нанеся святому новые удары, страшнее прежних, он с радостью возвратился к пославшему его, третий уже раз подвергнув святого бичеванию, каждый раз по сто ударов бичом, вместе с учеником, его сподвижником. Многострадальный, с благодарностью перенеся настоящее, воспевал в себе с радостным настроением духа слова апостола: яко недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас, и: понеже с Ним страждем, и с Ним прославимся (Рим. 8:18, 17), и: терпения имамы потребу, коего не должно нам отлагати (Евр. 10:36, 35), ради блаженства, на которое уповаем и достижение которого превосходит всякое слово и мысль.

99. В то время известный Варда, родственник императора, коему была вверена должность тамошнего стратига, впал в тяжкую болезнь и лежал в постели в Смирне, едва дыша и готовясь скоро расстаться с жизнью. Так как он отовсюду искал помощи, находясь в такой болезни, то один из служащих, принадлежащий к партии православных, напоминает ему о преподобном и о том, какую великую благодать он имеет от Бога. «Хочешь ли, говорит, обратиться к нему и попросить его помочь тебе, находящемуся уже в крайней опасности?» Получив на эти слова его согласие (ибо всякий мучимый нуждой уступчив), он поспешно идет к святому, умоляет его и просит даровать здравие болящему. А так как преподобный знал о больном, каков он, то медлит пока дать ему исцеление, давно зная злонравие этого мужа и признавая для такого болезнь особенно полезной. Но возвещает ему нечто такое, что, если бы он сколько-нибудь образумился, могло бы много содействовать его исправлению в жизни. «Смотри, – говорит, – что ты скажешь в свое оправдание в день исхода [из тела], проведши так свою жизнь и сделавши столько зла православным? Ибо ты, кроме многих других, подверг ужаснейшим бедствиям и моих монахов и побоями довел до смерти великого и дивного по добродетели Фаддея