15. Узнав об этих беззакониях, муж, уподоблявшийся Иисусу Христу и, [Col. 253] сколько возможно, всегда явно исполнявший всякую правду и заботившийся об единоплеменном народе с отеческим сочувствием, скорбел, негодовал в себе и оплакивал всеобщую погибель настоящих и будущих людей; ибо он справедливо опасался, что безумие властителя, будучи принято неразумными в закон, у последующих поколений обратится в непоправимую практику. Поэтому он не оставляет зла без обличения, но тотчас вместе с отцом своим [игуменом Платоном] прерывает общение с ними. Такое богоугодное отвращение их от прелюбодеяния доходит до слуха императора, который сначала равнодушно принимает это, не выражая негодования против неприятного известия, но потом, узнав об этом еще от других и от самой прелюбодейцы и некоторым образом боясь отлучения от блаженных мужей, пользовавшихся несравненной и обширной славой в монашеской жизни, он старается всячески склонить непреклонных к одобрению его гнусного дела, особенно надеясь на то, что принятая во дворец была их родственницей, ибо повенчанная с Константином была двоюродной сестрой отца нашего Феодора. Поэтому он внушил ей послать им золота с надлежащим приветствием от них; но так как он обманулся в своей надежде, узнав, что богоносные мужи выше его лести, то решает бороться с ними иным образом. Притворно вздумав купаться в теплой воде, которая сама собою вытекает из земли[509], он устрояет царское путешествие в Пруссу, думая, что приснопамятные непременно придут к нему изъявить вместе с другими обычное почтение. Но не достигнув исполнения ни одного из своих предположений, воспламеняется гневом в душе своей и как можно скорее возвращается во дворец, сильно негодуя на невинных.

16. Итак, он, призвав к себе начальника придворной стражи, посылает с ним и стратига Опсикийского к преподобным, чтобы подвергнуть их истязаниям. Те, прибыв в монастырь, вдоволь бьют ремнями [Феодора], который давно желал этого ради Христа, и других троих из первенствующих братий; затем ссылают его с другими десятью из известнейших членов братства в Фессалонику, приказав отводившим их тщательно стеречь их и заключить не вместе всех, но каждого отдельно и вдали друг от друга в различных помещениях, чтобы нельзя было кому-нибудь из них приходить к другому; блаженного же Платона отправляют в обитель святого Сергия, не допуская к нему никого и приказав ему оставаться там. Но какой и сколь великий результат для всей вселенной имел подвиг богоносного отца нашего, это сейчас можно видеть: жившие в странах области Херсонской и Босфорской епископы и пресвитеры, равно как и благочестивейшие из монахов, услышав о деянии святого отца нашего и нашедши его согласным с Божественным Евангелием, [Col. 256] подражают его дерзновению в добре, так что и здесь исполняются слова: яже от вас ревность раздражи множайших на доброе (2 Кор. 9:2); и тогда же они перестают принимать дары, приносимые церквам Божиим от тех, которые совершали одинаковые дела с младшим Константином, отлучают их от священных и Пречистых Таин Христовых и, согласно со священномудрым Феодором, говорят унижавшим христианское предание: «Не позволительно вам иметь жен вопреки постановленным от Христа законам». Наконец и они изгоняются из своих церквей и обителей, подвергаются и другим страданиям, измышляемым гонителями, ибо когда руководит ярость, тогда особенно налегает насильственная рукалютого воина.