– В семье не без урода, – грубо бросил я.

– Снова паясничаешь? Ну-ну.

Мать изводила меня своими стенаниями долгих полчаса, сетуя (как, впрочем, всегда) на то, что в их благопристойном семействе отродясь не рождалось таких бестолковых, не полезных обществу личностей, как я. От переизбытка чувств она чуть было не договорилась до того, что я, мол, вообще ошибка природы и, видимо осознав, что перегнула палку, ретировалась.

Всю свою жизнь я пытался стать любящим сыном. В общем-то, моих родителей было за что любить. Все детство я жил ни в чем не нуждаясь, учился в платной, жутко нудной гимназии (учился, правда, плохо), часто разъезжал по летним лагерям и получал на праздники дорогие, совершенно бесполезные подарки. Отец с матерью в единственном, драгоценном Витюше души не чаяли. Пока не поняли, что увлечение рисованием, которое они наивно принимали за детскую забаву (целых пятнадцать лет), это никакое не временное помешательство, а страсть всей моей жизни, сам, можно сказать, воздух, без которого я и существовать-то не мог. Вот тут-то их и постигло разочарование, не дающее покоя и по сей день. Осознание, что они потерпели фиаско в воспитании сына, угнетает моих несчастных родителей, а они в свою очередь угнетают меня.

Как только я закрыл за матерью дверь, тотчас кинулся одеваться. Мне хотелось идти, бежать, ехать куда угодно и сколько угодно, лишь бы найти пропавшую Мари. Я тогда еще не понимал, как именно буду ее разыскивать, но отчаянно нуждался в любых действиях, которые могли бы привести меня к ней.

Я бродил по набережной, утюжил улицы, заглядывая во все открытые дворы, облазил Марсово поле вдоль и поперек, но все оказалось тщетно. Тогда я спустился в метро, где катался по всем веткам подряд, с одной лишь только целью – случайно встретить ее. Наверное, я шлялся бы по Питеру и под ним весь остаток дня, не позвони мне проспавшийся Кира.

– Слушай, Ви, я у тебя, случайно, вчера свой кошель не оставлял? – прохрипел он в трубку.

– Оставлял.

– Будь другом – привези, а, – проныл Кира. – В доме ни копейки не осталось, даже пива не на что купить.

– Хорошо, сейчас приеду, – вздохнул я и покатился в человейник под названием Северная долина.

Кира оказался самым ушлым и предприимчивым из нас троих, наверное, потому, что был приезжим. Ни отец, ни мать его тыл в чужом и беспристрастном городе не прикрывали, и Кирилл крутился, как юла – азартно и без остановок. Постоянно разживался госзаказами и полезными друзьями, довольно быстро заработав на маленькую студию в стройке.

Выйдя из метро, я поразился скорости, с которой обустраивался новый район. В голове мелькнула мысль, что Кира выбрал место для проживания соответственно своему жизненному кредо: «больше, лучше, быстрее!»

Торговля здесь была уже налажена, возле остановок понатыкали разномастных лавок, где я купил полторашку пива и потащился с этим лекарством к страдающему другу.

– О-о-о! – простонал Кирилл, открывая мне дверь. – Ты ангел – ангел, спустившийся в мою грешную обитель.

– Скорее уж поднявшийся (Кира жил на пятнадцатом этаже).

– Неважно, – побулькал он, выпивая залпом четверть бутылки. – Жрать хочется. Давай пиццу закажем?

Мы заказали пиццу, обсудили будущую работу, выпили пиво, и я опоздал на метро. Пришлось остаться у друга.

Обычно я с легкостью ночевал где угодно и у кого угодно, но сегодня мне отчего-то было тревожно. Мне все казалось, что вот сейчас у моих дверей, может быть, стоит озябшая, снова заплутавшая Мари, а я тут, на надувном матраце, в потолок пялюсь.