Рассыпаю бисквитные крошки
Тем, кто в мраке межзвёздном остался один,
Тем, кто ищет пути и дорожки.
Всё вмещается просто в высокий проём:
Корабли, океаны и мели,
Беззаботная юность и жизнь «под заём»,
Эдельвейсы, высоты и ели.
Всё приходит само, словно ангельский хор,
Словно буквы извечного кода:
Откровенная встреча, шуршание штор
И желанная сердцу погода.
Сок из манго
Как практичен наш век, словно стены из блоков,
Как походка скучна, точно бродим толпой.
А, наверно, так хочется «манговым соком»
Повести, закружить, обнадёжить собой?..
И пройти, не сливаясь с расцветками хаки,
Обливая сердца ароматом дождей,
Откровенно рискуя, как в жаркой атаке,
И назвав эту жизнь полноценно своей.
И вступить в разговор не словами, а телом,
Вызвончая роман на ладонях-листах,
Чтобы трепетной быть, а не слыть «цепенелой»,
Чтобы чувствовать эхо на мягких губах.
И рождать города не в унылой каморке,
Не по строгим лекалам религий и мер,
Чтоб не падать на камни от брошенной корки,
Развлекая того, кто фантазией сер.
На озере – тишь
На озере – тишь. И в колючей осоке
Бормочет чуть слышно о вечном волна.
Плывут облака по небесной протоке,
И пахнет смолой в жаркий полдень сосна.
Привязана лодка – щенком – за цепочку,
И тычется носом в прохладный песок.
Костёр догорает. Лохматую кочку
Толкают подушкой диванной под бок.
И мир так устроен спокойно и просто,
Как будто дощечки с речного мостка,
И жизнь не нуждается в строгости ГОСТа,
Поскольку приходит с земного витка.
Провода протянуты на небо…
Провода протянуты на небо.
Звон трамвайный слышится с утра.
Горечь в рюмке. Кус ржаного хлеба
И записка: «Уходить пора».
Ржавый лист плывёт ковшом по луже,
Загибая у вселенной край.
Гуси улетают – к скорой стуже.
В тополях – вороний резкий грай.
У церквей поют фальцетом свечи,
Не желая гаснуть под дождём.
Тишину ломают боль и речи,
Словно скрип от дужки над ведром.
На берёзах – рваные просветы,
Будто дыры на изнанке лет.
Кто-то наверху составил смету,
Как платить за колокольный свет.
Пусть прост букет…
Пусть прост букет, и нет в нём громкой славы,
Злачёной красоты и только верхних нот,
Зато весной звенят пролески из дубравы
И горьковато пахнет из борти дикий мёд.
Пусть прост букет, но дышит в нём природа
Открытой властью глаз и светом наготы,
Всем тем, чего не знает изменчивая мода,
Но держатся веками рожденья и мосты.
Позднее иль ранее
Не тосковать, если лишь на экране
Можешь увидеть рассвет красоты.
Жизнь – перемены. Позднее иль ранее
Быть благодарным сумеешь и ты.
Где-то на юге томление магнолий.
А у тебя – болтовня воробьёв
Да на окошке три вспышки сенполий —
Не отрекайся от этих даров.
Ветер качает упругие ветки.
Слышишь от пчёл нарастающий звон?
Чувствуй, живи не для лучшей отметки,
Не для того, чтобы выстроить клон.
А для того, чтоб губами касаться
Солнца, дождя или новых стихов,
Чтоб понимать, окрылять, обниматься
Иль познавать речь иных языков.
Чтобы быть центром влекущим в долине,
Замком, холмом – не кротовой норой,
Чувственным обликом – ню – на картине,
Сотканной пряхой – румяной Луной.
Жизнь – перемены. Позднее иль ранее…
Не мой, не твой, не наш…
Дожди скользят по шее жемчугами,
Смывая кем-то нанесённый грим.
Зачем-то отмеряем жизнь листками,
Когда исправить прошлое хотим?..
Рисуем опыт на щеках альбомных,
Чтоб сбросить груз «не мой, не твой, не наш»,
И ждём видений странных, полусонных,
Чтоб только в них почувствовать кураж.
И пьём заботы пустотелой ложкой,
Как эликсир, вино иль тихий яд,
Чтоб мысли-бусы вновь собрать с окошка
И подобрать к ним сердце и наряд.
И в сумрак выйти под дрожанье лилий,
Пыльцу стряхнувших ветру на ладонь.