Где-то захныкал малыш, тоже пришедший с мамой провожать папу. И ветер задул и завыл ещё сильнее и стал швыряться комками снега: чтобы плач был не слышен, чтобы грусти не было, чтобы казалось, что мама и малыш провожают папу в командировку и он вернётся. Очень-очень скоро.
И тут Люба опустила глаза. Что есть сил она прижимала мишку к груди.
Раз-раз – хлоп-хлоп ресницами, – и в этот момент у неё промелькнула мысль.
Два-два – хлоп-хлоп ресницами, – и мысль эта прочно закрепилась.
Три-три – пора приступать, а то поезд вот-вот уйдёт!
Любаша знала, что нужно делать.
– Ми, кажется, тебе тоже пора… – едва слышно прошептала девочка и протянула руку…
В этот момент Кита обнимала бабушка. А его рюкзак как раз стоял у Любашиных ног. Она нагнулась, начала дёргать молнию, чтобы запихнуть Ми в боковой карман рюкзака, но та никак не хотела поддаваться. «Сейчас он меня увидит!» – запаниковала Любаша.
В этот момент Ба, стоявшая лицом к Любе, вдруг ещё крепче прижала к себе Никиту, дав внучке ещё полминутки, чтобы справиться с непослушной молнией.
И вот Ми оказался наконец в рюкзаке.
– Уф. Получилось! – прошептала Любаша и поднялась на ноги.
И в этот же самый момент Ба разжала сцепленные на шее Никиты руки и будто бы слегка улыбнулась.
Объявили окончание посадки. Кит подхватил рюкзак и, махнув семье ещё раз на прощание, вместе с другими мужчинами исчез в вагоне. Проводница включила сигнальный фонарь и подала сигнал машинисту: все на местах, можно отправляться.
Двери вагонов закрылись. Поезд плавно тронулся.
Провожающие смотрели вслед.
А маленькая девочка, девочка всего лишь семи лет, подняла глаза вверх – туда, где ещё летом всё было залито голубым цветом, и подумала: «Ми, защити Никиту. Ми и твои друзья там, на небе, защитите его! Пусть всё будет хорошо!»
И ей стало чуточку легче.
– Кит, я те-бя люб-лю!.. – прошептала Любаша, глядя на исчезающие вдали красные сигнальные огни поезда.
И эти слова вторили другим, похожим фразам, витающим над платформой и уходящим поездом:
– Саша, мы тебя любим.
– Возвращайся, сынок.
– Любим тебя, Алексей!
– Виктор, любим и ждём…
– Игорь, Паша, Сергей, Артём, Олег, Гена, Николай, любим и ждём…
А поезд уже мчался вперёд, отбивая колёсами по обледенелым рельсам имена любимых:
– Тук-тук, тук-тук! Тук-тук, тук-тук!
Виталий. Антон. Георгий.
(пауза)
– Тук-тук, тук-тук! Тук-тук, тук-тук!
Костя. Стас. Вадим.
(пауза)
– Тук-тук, тук-тук! Тук-тук, тук-тук!
Тимофей. Иван. Максим.
(пауза)
– Тук-тук, тук-тук! Тук-тук, тук-тук!
Глеб. Степан. Артём.
(пауза)
– Тук-тук, тук-тук! Тук-тук, тук-тук!
Юра. Кирилл. Леонид.
(пауза)
– Тук-тук, тук-тук! Тук-тук, тук-тук!
Ярослав. Роман. Егор.
(пауза)
– Тук-тук, тук-тук! Тук-тук, тук-тук!
Даня. Борис. Руслан.
(пауза)
– Тук-тук, тук-тук! Тук-тук, тук-тук!
Фёдор. Витя. Тимур.
(пауза)
Тук-тук, тук-тук! Тук-тук, тук-тук!
Никита. Кит. Кит.
Кит. Кит. Кит.
И Любаша слышала вместо привычного «Тук-тук, тук-тук!» только настойчивое «Кит-Кит, Кит-Кит! Кит-Кит, Кит-Кит! Кит-Кит, Кит-Кит!»
Нет пока вестей…
Не пишет.
Звонил?
Давно не слышали его голос…
Скучаем!
Сыночек…
Внучок…
Нет сил, не могу слушать новости…
Братишка!
Как же тянется время….
Написал хоть строчку?
Спаси его и сохрани!
Мам, когда он приедет?
Я боюсь за него…
Скорее бы всё разрешилось, и он вернулся домой.
Не передать словами волнения близких в ожидании вестей. Как рвалось материнское сердце. Как бессильно плакала Ба. Как молча проживал эти дни, недели, месяцы отец, позволяя себе лишь крепко сжимать челюсти и кулаки, стараясь будто этим нажимом перенаправить на себя напряжение ситуаций, в которых находился сейчас их сын, брат и внук.