Как он отреагирует?

Обидится?

Разозлится?

Нет.

Скорее, посмеется и с ноткой превосходства назовет меня глупышкой.

А после поцелует и…

И что там дальше, додумать я не успеваю, потому что завернув за угол здания, замечаю на парковке ресторана знакомое темное авто.

Вот водитель заглушил двигатель, погасли фары и Алексей Богданов, поправляя лацканы своего идеального черного пальто, вышел из машины.

Я буквально приросла к асфальту, не зная, как мне поступить.

Выйти навстречу?

И как он вообще узнал, что я работаю здесь?

А потом и эти мысли растворяются в эфирном пространстве – навстречу моему Леше из дверей ресторана выплывает его невеста, чуть пьяно пошатываясь на высоких каблуках в роскошной распахнутой шубе.

- Леша! – радостно кричит она и пытается ускориться, но алкоголь играет с ней злую шутку.

Стройные ножки заплетаются, совсем не держат свою хозяйку, и блондинка начинает падать.

Богданов, разумеется, как истинный рыцарь, подхватывает любимую, прижимает к себе за талию и что-то шепчет ей на ухо.

Мне неслышно слов, я не вижу выражение его лица, так как его накрывает светлая волна волос, но запоздалое осознание больно бьет своей уродливой правдой прямо в сердце.

Он приехал не за мной.

Он приехал за ней…за своей невестой.

И то, как он подхватил ее на руки, прижал к себе, позволяя тонким рукам обвить шею, только подтверждает это.

Как доехала до дома, не помню.

На душе было невыносимо горько так, словно кто-то разлил внутри банку с кислотой.

Любовь – это яд. И я отравлена им, пропитана каждая клеточка моей кожи.

Хочу содрать с себя одежду, залезть под душ и долго драить тело жесткой мочалкой, соскребая отвратительную жижу этого яда.

Собственно, так и делаю, когда оказываюсь дома.

Неожиданно пустая квартира встречает меня тишиной. Мама с дядей Витей, куда-то уехали, и это меня расстраивает еще больше. Когда рядом кто-то есть всегда проще держать себя в руках, а сейчас наедине с собой я только медленно скатываюсь в неконтролируемую истерику.

Под горячим душем стою долго, пока перед глазами не начинают бегать черные точки и кружиться голова. Плечи вздрагивают от рыданий, и мне кажется, будто я задыхаюсь от невозможности выплеснуть эту боль. Она огненным шаром сконцентрировалась в районе груди и так и давит, жжёт, норовя разорвать, испепелись мое несчастное сердце на кусочки.

После длительной и выматывающей истерики, легче не становится, но измученное сознание просто отключается, стоит мне только доползти до кровати.

Во сне мне хорошо и спокойно и даже грезится что-то приятное потому, что проснувшись, я чувствую какое-то бездумное умиротворение.

- Лиза, – слышу я мамин голос, – Ты проснулась?

Я киваю в ответ, потягиваюсь в постели, открываю глаза и понимаю, что мамы рядом нет.

За окном давно светит яркое морозное солнце, а в квартире до сих пор тишина.

Острый укол беспокойства в грудной клетке.

Мама обычно всегда предупреждает заранее, если куда-то собирается уезжать. Это случается не так уж и часто. Она домоседка. Подрываюсь с постели и первым делом отыскиваю в прихожей валяющуюся на полу сумку. Судорожно достаю телефон и быстро просматриваю пропущенные вызовы.

Два звонка и оба от Алексея.

В другой момент я бы даже порадовалась этому факту, но сейчас я начинаю реально трястись от охватившей сознание паники.

Даже если бы мама засиделась в гостях до утра, то обязательно написала бы сообщение, чтобы я не волновалась. Совсем не похоже на нее.

Быстро отыскиваю мамин номер в контактах и нажимаю кнопку вызова, чтобы в следующую секунду с ужасом услышать на кухне знакомую мелодию вызова.