— Я не знаю, что ему нужно, — прошептала Юнона, — у меня нет детей.

— Но женское сердце что-то подсказывает? Наверняка же?

— Может он голодный? — продолжала шептать Синицына.

— Нет, он только поел.

— Может ему нужно сменить памперс?

— Поменял перед твоим приходом.

Юнона пожала плечами. Она в упор не представляла, что там еще может быть не так.

— Может с ним поиграть надо?

— Ну попробуй.

Синицына покачала головой.

— У меня руки грязные, я же с улицы. Да и не умею я с детьми дружить, если честно. Извините, я, наверное, пожалуй, пойду.

Но Лукьянов перегородил ей дорогу.

— Да ладно, пошутил я. Смотри! — он в два шага оказался у кроватки и взял мальчика на руки.

Тот сразу улыбнулся и даже плакать перестал. Обнял Михаила маленькими ручками вокруг шеи и прижался пухлой щекой.

— Ловко у вас выходит, — улыбнулась Юна. — А я совсем с детьми не умею ладить. Как-то не приходилось пока что.

Лукьянов поманил ее за собой, мальчик остался у него на руках.

— Это ерунда. Свои появятся — сразу всему научишься. Вот как я.

Юнона пожала плечами, не желая развивать тему, но Михаил видимо увлекся.

— Я быстро научился, когда приперло. И памперсы менять, и кормить из бутылки по часам, и играть. Купать, сказки читать — я все могу.

— Я думала такими делами обычно мамы занимаются.

Шеф вдруг посерьёзнел, даже посуровел как будто, и твердо ответил:

— Не все мамы одинаково полезны.

Юна не решилась расспрашивать, что именно он имеет ввиду. В конце концов ей-то какая разница?

Лукьянов передал ребенка подоспевшей женщине лет сорока, видимо той самой Наталье, и предложил продолжить беседу в гостиной.

— А как зовут вашего сына? — запоздало поинтересовалась Юнона.

— Тимур. Я в детстве обожал читать Гайдара и еще тогда решил, если будет сын, назову его Тимуром.

Юна улыбнулась. Она и сама во втором классе на каникулах влюбилась в Тимура и во всю его команду. И всегда считала, что все мальчики и мужчины так же благородны и добры, как тот Тимур. Правда в жизни всё оказалось не так радужно, но что поделать, пришлось как-то приспосабливаться.

— И все-таки мне пора, я не предупредила, что задержусь, — мягко произнесла Юнона, поднимаясь с дивана.

— Скажи ему, что я не лучший вариант для молодой девушки. — усмехнулся Лукьянов и Синицына замерла на месте.

Молча кивнула, не объяснять же ему, что она с недавних пор одинока и ей просто некому рассказать о задержках на работе. Может не так понять.

Уже на пороге Михаил окликнул её и шутливо погрозил пальцем:

— На работу все же лучше не опаздывать...

— Вы же обещали, — улыбнулась она.

Шеф улыбнулся в ответ.

— Но только один разочек.

9. 8

ЮНОНА

Тридцать первое декабря наступило слишком неожиданно. Вот же, только вчера еще был ноябрь, промозглый и ветреный, а уже сегодня снег белым ковром расстилался по всему городу и над головой загорелись яркими огнями золотые гирлянды. На главных улицах и проспектах вовсю играла новогодняя музыка, и счастливые прохожие спешили запастись подарками и шампанским.

Кое-где уже слышны были предпраздничные салюты и веселье буквально сквозило в морозном воздухе.

Только Юноне было не до веселья. Она даже отчет не успела составить, не то что купить какие-то там подарки.

На работе уже многие догадались, что Юнона в положении, но всем быстро надоело перешептываться на этот счет и она наконец смогла нормально выдохнуть.

Добровольский пытался еще пару раз что-то там написать, но Синицына стойко не читала его сообщения, удаляя их еще на моменте оповещения.

Бабушка-таки закрутила роман с Аркадием и даже обещала привести ухажёра в новогоднюю ночь, но только при условии, что они не уедут в Альпы.