Несколько замотанных в платки женщин подхватывают меня, ведут в глиняный сарай.

Там мне дают кружку воды и теплую лепешку. Я не снимаю покрывала, потому что на мне все тот же танцевальный костюм, и мои светлые волосы очень уж привлекают местную публику, поэтому я ем закутанная, с головой. Так я чувствую себя более защищённой.

Интересно, куда же меня все-таки везут?! Со мной обращаются, можно сказать хорошо – не бьют и не калечат, дают воды и еды. Что бы это значило?

Две женщины начинают что-то говорить между собой, поглядывая на меня.

– Меня похитили? – на свой риск спрашиваю по-английски.

Одна из женщин начинает что-то мне объяснять, но вторая обрывает ее, видя что я ни черта не понимаю.

– Аукцион… – вдруг проскакивает в ее речи. – Раб.

– Аукцион? Раб?! – перепрашиваю я, хмурясь.

Женщина интенсивно кивает в знак того, что я поняла правильно.

Жесть! Меня выкрали и похитили ради того, чтобы продать на аукционе, как рабыню?! Они что, совсем что ли?! Разве рабство не отменили? На дворе двадцать первый век! Какой аукцион?!

А вот теперь, когда вся гадость окончательно выветрилась из крови, а мозг получил хоть какое-то питание в виде углеводной лепешки, я с ясностью осознаю весь тот переплет, куда меня угораздило попасть!

Истерика запоздало накрывает меня. Я стараюсь дышать, и не показывать, как сильно нервничаю сейчас. Потому что истерить и нервничать – бесполезно. Я – молодая восемнадцатилетняя девушка одна в незнакомой стране, похищенная для того, чтобы меня продали в рабство! Что я могу сделать, чтобы спастись?!

Жестами, кое-как объясняю женщинам, что мне нужно в туалет. Одна из них кивает, и выводит меня на улицу.

Тут, помимо домиков, раскинулись и обыкновенные палатки, обтянутые брезентом. В одну из таких и заводит меня женщина.

Фу, ну и вонища! Неудивительно, ведь в полу просто вырыта дырка, в которую и предполагается справлять нужду. Естественно, никакой воды, никакой канализации, раковины для мытья рук, и бумаги тут не предусмотрено.

Женщина указывает мне на два мешка, в которых лежат гладкие, одинаковые по размеру камни. Один мешок с грязными камнями, второй, с чистыми. Женщина жестами объясняет мне что стоит брать чистый, вытирать сами понимаете что, а потом класть его в грязный мешок. Вот такая незамысловатая система.

Женщина выходит, отворачивается, но стоит рядом, стережет меня, чтобы я не удрала.

Задержав дыхание, я начинаю шарить по брезенту в попытке найти прореху. И нахожу-таки ее, внизу палатки. Подныриваю под брезент, и вот, я уже свободна! Закутываюсь посильнее и замираю!

Потому что на стоянке кочевников творится что-то экстраординарное! Повсюду крики, слышна стрельба, песок поднимается в воздух. Я без понятия, что это обозначает, одно племя напало на другое? Не успела я в одну передрягу попасть, как тут же начинается вторая?!

Тем временем, гортанные мужские крики продолжаются, их перемежает цокот копыт. Опомниться не успеваю, как около меня останавливается мощный вороной конь, и всадник, закутанный в черное, протягивает мне ладонь.

– Снежная Лилия… – произносит он на английском, и одним мощным рывком отрывает меня от земли, и сажает на скакуна впереди себя.

ЛИЛИЯ

Шесть лет назад

Я вскрикиваю от страха и неожиданности, но мой спаситель (или похититель?) прижимает меня к себе, закутывая в черную накидку.

– Не бойся, Снежная Лилия. Со мной ты в полной безопасности!

Пока я перевариваю слова незнакомца, одним глазком подглядываю из-под накидки, чтобы знать, что происходит вокруг.

Оказывается, наш конь не единственный. Мой защитник, в окружении таких же всадников на конях вырывается вперед, увозя меня подальше от бедуинов. Его окружение криками и выстрелами отпугивают моих похитителей, отрезая им возможность пуститься в погоню.