Адэр провёл земельную реформу? Что ещё он успел сделать?

— Так о чём мы говорили? — вновь подал голос Крикс.

— О завистниках, — напомнила Малика.

— Среди селян таких я не разглядел. В Рисковом Анатана уважают. Им гордятся. Видела б ты, сколько людей искали Тасю. Я опросил всех местных. У полсотни не было алиби. Одни кормили скотину, другие убирали во дворе снег, кто-то возился на чердаке. Но все такие… смотришь на них и душой чувствуешь: не могли они этого сделать.

— И никто не заметил ничего подозрительного?

— Зимой рано темнеет. Вечер как ночь, ни зги не видно.

— Ну а собаки? Неужели не почуяли чужака?

— Когда не ждёшь беды, на лай не обращаешь внимания.

Малика помолчала в задумчивости и продолжила допытываться:

— Почему ты решил, что в Рашоре обосновался именно Хлыст, а не кто-то другой? Ни Сибла, ни ты его не видели. Даже имени не слышали.

— На бляшках от сглаза нарисован хлыст.

— Или обычная плётка, — допустила Малика. — Или кнут.

— Как только я сунулся в Рашор с проверкой, так сразу выкрали Тасю.

— Почему её, а не твою жену?

— Моя семья живёт в Мадраби. До неё не так легко добраться.

— Мне кажется, глупо связывать твою командировку в Рашор с исчезновением Таси, — упорствовала Малика. — Не думал, что это совпадение?

— Это не все совпадения. После пропажи Таси Адэр приказал заменить командира охранительного участка Рашора. Только заменили — в Ларжетае вырезали три семьи. Асон это, нутром чую. Предупреждает нас: «Не суйтесь на мою территорию».

— Для всех он Хлыст, а ты почему-то зовёшь его Асоном.

Крикс протяжно выдохнул:

— Никак не могу его обесчеловечить. Пытаюсь, но не выходит. Я провинился перед ним, Малика. Его семью не уберёг. Это случилось в том году, когда вы с Иштаром ориентов на шхунах перевозили. Асон в то время города от воровской братии чистил. Его жена и дети в поле замёрзли, а ему всё приветы от них передавали. Врали по-чёрному. Меня-то из начальства уже выперли. Я не знал, где он обитает, чтобы сообщить. А он, видать, почуял неладное и весной в бега ударился. Тут и вскрылась правда-матка. Он считает, что я бросил его семью. А я, получается, бросил. Простить себя не могу.

Малика покосилась на Крикса. Суровый страж намного человечнее, чем она думала. Человечнее, чем она сама.

— Рашор неприятный город, — вновь заговорил Крикс. — Кинь палку, угодишь в бывшего искупленца. Им там как мёдом намазано. Отмотают срок в искупительном поселении и в Рашор. Город большой, на окраинах много заброшенных построек. За окраиной лес. Название у леса гнусное: Ведьмин парк. Странно, что я раньше не слышал о Рашоре. Хотя чего тут странного? Я попросту не успел всё объехать. Если помнишь, у нас то путешествие к ветонам, то ювелирная выставка, то спасение ориентов. Потом меня выгнали из Совета.

— Из-за меня, Крикс. Я подвела тебя. Прости.

— Сам виноват. — Он помолчал, хмуро взирая на дорогу, и продолжил: — Я обнаружил интересный документ, когда в их участке архив разбирал. Через пару месяцев после побега Асона в Рашоре произошло не совсем обычное убийство. Там постоянно кого-то убивали, грабили, людей похищали, выкупы требовали. Насчёт выкупов стороны всегда договаривались. А тут выкрали дворянского сынка, запросили одну сумму, потом скинули, ещё скинули. А папенька упёрся: заплачу столько-то и ни мором больше. И когда вроде бы ударили по рукам, находят мальчика в парке. Повешенного, с табличкой на груди: «Спасибо, папа». После этого ни одного заявления о пропаже людей не поступало.

— Все платят выкуп полностью, — предположила Малика.