Он указал на Ашию:

– Да, я возражал против того, чтобы жена взялась за копье. Но она не принесла нам ничего позорного, только честь и славу. Сотни людей обязаны жизнью ей и ее сестрам по копью. Они несут на поле брани честь Дамаджах, проверенные ее покровительством. Они возвышают нас всех. Женщины придают нам сил. Избавителю это было понятно. Всем, кто имеет волю участвовать в Шарак Ка, необходимо разрешить стоять в ночи.

Он умолк, и Асукаджи выступил вперед так плавно, будто отрепетировав. Эти двое всегда первыми поддерживали друг друга.

Ашан покачал головой:

– О Эверам, еще и ты, только не это.

Асукаджи указал на шарумов-мужей:

– Что скрывают эти люди, коль скоро боятся свидетельских показаний своих жен, если те возвысятся? Быть может, угроза этого сделает некоторых мудрее. Женщины сразились с алагай. Если падут наши стены, они окажутся последними, кто защитит наших детей. Почему у них нет прав при таком бремени?

– В самом деле, – подала голос Инэвера, прежде чем кто-либо из стариков успел сформулировать отповедь. Она улыбнулась. – Вы, мужчины, спорите, как будто вам выбирать, но Избавитель отдал шарум’тинг мне, и я решаю, кого возвысить, а кого – нет.

Фальшь в недовольстве Ашана изобличило облегчение в его ауре – Инэвера разделила ответственность за решение, которое обеспечит ему врагов независимо от того, как он будет править.

– Умшала, – подала она знак своей сестре-жене, дамаджи’тинг от племени Ханджин. – Предскажи им.

Дамаджи округлили глаза. Предсказания – дело тайное. Дама’тинг держали свою магию в секрете, и не без веских оснований. Но нужно было напомнить мужчинам, что речь идет о большем, нежели просто политика. О том, что направлять их должна воля Эверама, а не мелкие личные потребности.

Женщины опустились на колени, образовав полумесяц вокруг гадального коврика Умшалы. Все они были в окровавленных бинтах, и дамаджи’тинг прикоснулась костями к ранам, смачивая их кровью для прорицания.

Инэвера пригасила в зале свет. Не в помощь гаданию – меточный свет не влиял на кости. Скорее, она сделала это, чтобы все узрели безошибочно узнаваемое свечение хора, пульсирующих красным в унисон молитвам Умшалы. Загипнотизированные мужчины вздрагивали от световых вспышек при каждом ее броске.

Наконец Умшала села на пятки. Игнорируя Ашана, она обратилась к Инэвере:

– Готово, Дамаджах.

– И что ты увидела? – спросила Инэвера. – Прочно ли стояли в ночи эти женщины? Достойны ли они?

– Достойны, Дамаджах. – Умшала повернулась и указала на избитую женщину. – Кроме этой. Иллиджах вах Фахсту промедлила с ударом и убежала от демона, став причиной гибели Чаббавах и ранения еще нескольких подруг. Она не приложила руки к убиению алагай.

Аура Иллиджах побелела от ужаса, но ее спутницы встали рядом, поддерживая, – даже получившие глубокие ожоги. Инэвера из жалости дала им минуту, но ничего не смогла поделать. Расклад явил палку о двух концах.

– Шестеро возвышены, – объявила она. – Встаньте, шарум’тинг. Иллиджах вах Фахсту возвращается мужу. – Это было жестоко, но лучше, чем вверить ее судьбу дамаджи Ичаху, который наверняка казнил бы несчастную публично за лжесвидетельство перед троном.

Иллиджах вскрикнула, когда Фахсту подступил сзади, сгреб ее волосы в горсть и рывком поднял с коленей. Он поволок жену из зала; она спотыкалась, будучи не в силах выпрямиться полностью, и ее вопли эхом отражались от стен. Дамаджи наблюдали за супругами с холодным удовлетворением.

«До захода солнца доставь мне его руку», – сказали Ашии пальцы Инэверы.