Ашия положила руку ему на плечо. Он напрягся, но не отстранился.

– Дамаджах сильнее, чем тебе кажется, муж мой. Иди к ней. Она покажет тебе дорогу славы.

Асом переплел их руки, тоже взяв ее за плечо. Напряглась и Ашия. Это был знак доверия среди владеющих шарусаком – каждый давал другому возможность воспользоваться рычагом и напасть.

– Я сделаю, что смогу, – сказал Асом. – Но перво-наперво она приказала мне установить с тобой мир.

Ашия сжала его плечо:

– Я не сломала тебе руку, муж мой. Как и ты мне. Этого мира хватит для опоры.

В новых одеждах Инэвера возлежала на подушках подле Трона черепов. Яркие цветные шелка, по-прежнему скандальные по красийским понятиям, ужасали глаз рожденных в культуре, где все приличные женщины носили черное, белое или коричневое.

Но теперь тонкий шелк был темным и непрозрачным. Мужчины больше не узреют под ним плоть, всегда готовую усладить Избавителя. Волосы она оставила непокрытыми, но туго заплела локоны и перехватила их обручем с золотом и драгоценными камнями, не дав им вольно рассыпаться, как раньше, когда их гладил Избавитель.

Она скользнула взором по аурам мужчин. Ее боялись все, даже Ашан. Он поерзал на троне, чувствуя себя неуютно.

Это тоже было хорошо.

– Шарум ка! – возвестил с порога страж, когда Джайан влетел в зал, быстро пересек его, прошел мимо дамаджи и поднялся на четвертую ступеньку, встав напротив Асома.

Существовало соглашение, достигнутое лишь после нескольких часов переговоров между их лагерями. Четвертая ступенька располагалась достаточно высоко для негромких советов, но и достаточно низко, чтобы их глаза оказались вровень друг с другом и ниже сидящего Ашана. Кости предрекли кровь на улицах, если кто-нибудь поднимется или спустится на ступень.

Свита Джайана осталась на полу. Хасик, опозоренный евнухом зять Ахмана, теперь ходил за Джайаном, как сторожевой пес. С ним стояли кай’шарум Джурим, командующий Копьями Избавителя в отсутствие Шанджата, и сводные братья Джайана, кай’шарумы Ича и Шару, старшие сыновья Ахмана от Таладжи и Эвералии. Обоим было семнадцать, они возвысились до черного считаные месяцы назад, но уже командовали крупными отрядами шарумов.

– Шарум ка. – Ашан удостоил Джайана почтительного кивка. Андраху не было дела до первенца Инэверы, но он не настолько глуп, чтобы углублять пролегшую между ними трещину. – Как обстоят дела с оборонительными сооружениями Дара Эверама?

Джайан поклонился, выразив, впрочем, мелкую любезность без намека на пиетет, которого ждет андрах от своего шарум ка.

– Они крепки… андрах. – Инэвера почти различила зубовный скрежет, с которым сын, взглянув на дядю, произнес его титул. – С Ущерба на мили от трона не замечен ни один демон. Шарумам приходится заходить далеко, чтобы хоть смочить копья. Мы построили новые укрепления и создали дополнительные пожарные расчеты в деревнях чинов, которые заслуживают спасения после того, как демоны пожгли поля, а других направили в новые Лабиринты ловить и истреблять алагай в ночи, продолжая подрывать силы демонов после их поражения в Ущерб.

«Поражения».

Политический выбор слова. Даже Джайан знал, что к чему. Единственным победителем в Ущерб алагай было солнце. Подземники вернутся такими же сильными, как всегда.

– Ты хорошо потрудился, шарум ка, – кивнул Ашан. – Твой отец будет горд, когда возвратится.

Джайан оставил похвалу без внимания.

– Я должен изложить перед двором другое дело. – Инэвера нахмурилась, хотя кости уже сообщили ей, что это грядет.

Джайан хлопнул в ладоши, и в тронный зал вошли четырнадцать мускулистых юношей в черных бидо. Они опустились на колено, выстроившись позади него в ровную шеренгу. У каждого за спиной был щит, а в руке – копье. Инэвера глядела на них и видела во всех шестнадцатилетних лицах прекрасные мужнины черты. Среди них – ее третий сын, Хошкамин, остальные – вторые сыновья Эвералии и Таладжи и первенцы всех дамаджи’тинг, за исключением Кевы.