Говорила она, а стыдно было мне. Настолько, что я едва ли не лишалась чувств.

И, лишь ощутив крепкую руку мужа на талии, пришла в себя и бросила на него благодарный взгляд.

Гурго демонстративно поцеловал мне руку и проговорил, не глядя на Милту:

– Моя королева, я ещё не сведущ в законах Льема, но уверен – они мудры и справедливы. Ведь их принесли в вашу благословенную страну сами Истинные боги.

Тонкая льстивая речь политика. Понятная мне. Я улыбнулась и ответила в тон ему:

– Так и есть, господин мой супруг, наши законы мудры и справедливы, и дарованы нашему народу богами.

– Скажите же мне, о, сиятельнейшая, какое наказание полагается за клевету?

– Будь мы в Храме Истинных богов, уважаемый владетель, в клеветника бы ударила молния. Но поскольку мы вне стен обители, то, полагаю, пятнадцати плетей будет достаточно, а после – заклятие немоты. На месяц.

Лэрина Милта побледнела, как полотно. Она что-то лепетала, пыталась умолять, но я взмахнула рукой и, подозвав стражников, велела её увести.

А когда обернулась к мужу – поймала восхищённый взгляд.

– Вы – настоящая королева. Именно такая и нужна Льему, – и, не выпуская моей руки, легко поклонился, – и мне.

– Править и повелевать – неженское дело, – призналась я. – Боюсь, что без вашей помощи, господин мой супруг, не справлюсь.

Он приподнял моё лицо за подбородок, мы встретились взглядами. В его почти прозрачных глазах плескалась нежность.

– Вместе, – сказал он. – Отныне и навсегда – вместе. Как обещали в храме – в горе и в радости. И все решения будем принимать вместе, хорошо. Мне нужна твоя мудрость и тишина, тебе – моя война и сила.

Я не могла не согласиться с ним. А глупое сердечко забилось от благодарности, что со мной считаются. Я не только красивая игрушка, какой меня готовили быть все эти двадцать лет – образованной, воспитанной, магически развитой игрушкой. Пешкой в мужских политических играх. И вот сейчас передо мной стоял мужчина, под властью которого находилось добрая треть мира, и предлагал разделить с ним трон, корону и бремя правления.

Я взяла его за руку и увела в столовую. Здесь уже всё было готово – вкуснейшие яства исходили паром и дурманили ароматами. Малая столовая – в круглой башне. В ней целых десять стрельчатых окон, причудливо преломляющих свет. Массивная мебель из светлой древесины. Лёгкие драпировки. Вазы с цветами. Простенки между окнами выкрашены поочерёдно в лавандовый и мятный цвета. Здесь уютно.

Груго застыл на пороге, не решаясь сделать шаг. Раньше мы не обедали друг с другом. Его волнение было мне понятно.

– Вместе, – напомнила я.

Мы всё же уселись, я улыбнулась, заметив, что он не притрагивается к еде и приборам.

– Что-то не так?

Он чуть смутился.

– Я же варвар, – усмехнулся грустно. – И понятия не имею, для чего все эти штуки, – он кивнул на разложенные ровными рядами столовые приборы. – Привык или есть с ножа, или пользоваться ложкой, а то и вовсе – брать руками… А всё это…

Я накрыла его большую твёрдую ладонь своей.

– Успокойтесь. Ешьте, как привыкли. Это ничуть меня не смутит и не унизит вас в моих глазах, – перегнувшись через стол, прошептала, чтобы не слышали столовничьи, – честно сказать, я и сама не знаю назначения половины этих штук. А некоторые, – указала глазами на трёхрогую вилку, – и вовсе меня пугают.

Мы оба тихо рассмеялись и принялись за еду. При этом Гурго уморительно травил походные байки о перекусах в биваках, а я хохотала. Представляла лицо отца или наставников и прыскала ещё сильнее.

В общем, пообедали мы здорово.

А, когда поднялись из-за стола, Гурго притянул меня к себе – я только сейчас поняла, как мне этого не хватало, и была рада, что он преодолел своё стеснение – наклонился, коснулся губами губ – нежно, едва ощутимо. И тепло прошептал: