Хотя, конечно, для Али было очень странно, когда женщины принялись заниматься обычными женскими делами, зная, что мужчины отправились в поход. Но так оно и было. Относительное спокойствие воцарилось лишь после того, как хан и его войско покинули становище. Сначала она сидела в шатре, стискивая руки, потом, когда стало совсем невмоготу, тоже решила выбраться.

Снаружи было необычно, как-то тихо, меньше хождения и звуков. Совсем другая атмосфера. Перед самым входом сидел на дежурстве Гырдо, а в центре пятачка, образовавшегося на площадке между шатров, сидела на большом куске войлока старая шаманка Шертэ. Чесала шерсть и тихонько напевала что-то. Чуть дальше в сторонке на костре булькало какое-то варево в обмазанном землей котле. Пахло вкусно.

Аля подошла к Давиной бабке и сказала:

- Давайте, я вам помогу.

Та вскинула на нее удивленный взгляд и выдала с хитрецой:

- Ох-хо?

Покачала головой и показала на ее руки:

- Ярамас. Э-э.

Мол, нельзя, белые руки испортишь. Аля мотнула головой.

- Ерунда, - и показала знаком. - Давайте, я помогу.

На первый взгляд ничего сложного, клоки шерсти чесать о заостренные края гребенки. Просто надо осторожно, чтобы руки не поранить, только и всего. Зато работа ее отвлечет.

Бабка усмехнулась, глазки-щелочки совсем сузились. Потом старуха отодвинула в сторону готовую кудель, освобождая место на войлоке, и протянула Але маленький клок шерсти и еще одну металлическую гребенку с заостренными зубьями.

- Бар*. (держи)

- Спасибо, - пробормотала она, усаживаясь рядом с Давиной бабкой.

И только собралась попробовать, как почти синхронно откинулись пологи двух стоявших рядом шатров и оттуда вышли две женщины. Давешние наложницы. Обе были тщательно одеты в халаты и расшитые душегрейки (по такой-то жаре) и увешаны украшениями. На головах сложные шапочки с архитектурой, волосы заплетены в тугие косы, на концах монетки.

Вышли и уставились на Алю, сложив руки на груди и всем своим видом демонстрируя превосходство. Еще бы, по сравнению с ними Аля в своей простой одежде да еще с клоком шерсти в руках казалась замарашкой.

«Плевать мне на вас», - подумала Аля, глядя на них.

А они смотрели на нее, и в их глазах явно читалось:

«Да, сейчас ты спишь с новым хозяином и живешь в его шатре. Но скоро ты ему надоешь, и он прогонит тебя. И вот  тогда настанет наше время».

Злость стала подниматься из глубины души, но Аля ничего не успела сказать. Давина бабка резко прикрикнула на обеих. Те скривились, неохотно повернулись и вместе ушли.

Аля шумно выдохнула. Осадок!

Работу свою она не оставила, однако настроение эти двое ей испортили. Она невольно стала вспоминать Тэмира, как он дрался за нее и нежность его. И не верилось! А все равно неконтролируемо лезло в голову всякое. Но если... Если...

Она сказала себе, что этого не будет.

***

Тэмир в это время ехал в арьергарде ханского войска, его сотня была одной из замыкающих. А мысли все время возвращались к Алие, которую он оставил одну.

Потом он усилием воли заставил себя сосредоточиться.

Шли быстрой рысью. Угэ-хан торопился, ему не терпелось обойти сына и самому взять всю славу победителя. Но старый хан уже не слишком ловко держался в седле, чтобы ехать впереди своего войска, как в далекой молодости. И Забу-Дэ расставил войска так, что впереди шла гвардия, готовая принять на себя всю тяжесть вражеского удара, с левого и правого флангов тоже крепкие минганы. Их задачей было защищать хана, ехавшего в центре. Сзади, с тыла, шла еще одна тысяча, арьергард, куда собирали всякий народец. Как боевую единицу их никто особо не брал в расчет.