С огромным трудом зверю удавалось сохранять спокойствие, а Мел поймала себя на мысли, что когда он вот так близко, когда ощущает его горячую кожу своей, когда его ярость обжигает, у нее самой внутри просыпается то, что никогда не испытывала раньше. Предвкушение. Не было скуки и желания просто получить разрядку, как с другими мужчинами. Не было безразличия. Не было мыслей о том, что какие дела поджидают ее после и что будет на ужин. Ничего не было. Только предвкушение, расползающееся жаром по венам.

Рядом с ним все было по-другому. Каждое ощущение — обострено до предела, каждая эмоция — вспарывает на живую. Будь Мел слабее или трусливее, то непременно бы испугалась не только той силы, что клокотала в напряженном до предела мужчине, но и урагана, который поднимался в ней самой.

Она подняла на него пылающий взгляд. Ладонями прошлась по каменным от напряжения плечам, зарылась в густые двуцветные волосы и отстегнула цепь от ошейника.

С глухим лязгом она тяжело упала на пол. И от этого звука оба вздрогнули.

Зверь шумно втянул воздух, в его хищных глазах полыхало черное пламя. Не отрываясь от него, Мел также медленно спустилась по его руке и отцепила крюк с одного запястья. Потом со второго.

Он был почти свободен, если не считать ошейника, тихо поблескивающего в полумраке.

Обвила сильную шею руками и потянула на себя, вынуждая неподатливого кхассера склониться ближе:

— Ты мой, андракиец, — хрипло прошептала, прикасаясь губами к мочке уха, прикусывая ее зубами, — как тебе такой расклад?

Он дёрнулся, пытаясь отстраниться, но Мел лишь плотнее прижалась к нему, с каким-то диким, почти неконтролируемым восторгом чувствуя, как откликается мужское тело.

Как бы ни велика была ненависть, пылающая в их сердцах, притяжение работало в обе стороны.

Привстав на цыпочки, она прикоснулась к его губам. Жесткие. Как и он сам. Никогда не прогнется, не станет шелковым котенком и не будет угождать. Это было так странно, и так волнующе.

Прихватила зубами нижнюю губу, чуть оттягивая, борясь с желанием укусить до крови. Его руки дрогнули. Сдержался, хотя желание прикоснуться так явно читалось в почерневших глазах.

Дыхание сбилось, у обоих.

Мел невольно думала о том, каким бы он мог быть в другой ситуации? Без ошейника? Такие как он берут то, что хотят, делают то, что считают нужным…

Может снять? Мелена не сомневалась, что это будет взрыв, после которого она не выживет — он задушит ее собственными руками, не испытывая ни малейших колебаний. Знала, что глупее фантазии и не придумать. Но кровь закипала от одной мысли о том, каким он будет если выпустить его на волю.

Впрочем неважно. Ошейник снять невозможно. Она даже почти жалела об этом. Почти…

— В чем дело, кот? — она все-таки укусила его. За плечо, тут же пройдясь языком, с удовольствием вдыхая запах горяечй кожи, — твое сердце гремит так, что его слышно на всю Асоллу. Уж не из-за меня ли?

Зарычал.

— Твое желание столь очевидно… — насмешливо произнесла она, спускаясь ладонью по плоскому животу. Маэс дернулся, сокращаясь, и перехватил ее руку. Жесткая ладонь сжалась на тонком запястье. Сильно, почти больно, при желании он мог сломать ее одним движением, но Мелена лишь усмехнулась. — и что дальше, андракиец? Будешь держать меня за руку всю ночь? Или, наконец, покажешь на что способен?

Провоцировала. И он это понимал.

— Мы можем это сделать прямо здесь. В твоем углу. Стоя, — провела кончиком языка по губам, с удовольствием глядя на то, как Маэс борется с самим собой, — Как думаешь? Или вот на той дурацкой койке. Или в купальне. Или…