− Если он тебя предал, позволь мне участвовать в расследовании, чтобы я не сидела здесь без дела, − попросила она уверенно, забыв перейти на шепот.

− Кен, − почти простонал Ноктем и поцеловал ее руку, мешая самому себе осознавать ее подозрения. – Тебе лучше остаться здесь, поправиться. Ты нужна мне здоровая, я…

Он запнулся, погладил ее по щеке, а когда она мягко улыбнулась, все же решился:

− Знаешь, я боюсь об этом говорить. Пустынники верят, что добрые планы надо хранить в тайне, чтобы злые духи о них не прознали. Я в это, конечно, не верю, но когда что-то произносится вслух, а потом не сбывается, − всегда больнее.

Он приблизился к ней еще больше, чтобы прошептать на ухо о самом тайном в собственном сердце:

− Кен, я очень хочу, чтобы ты была моей женой и матерью моих детей, потому просто умоляю тебя…

Канелия отпрянула и покачала головой:

− Прекрати, ты и сам знаешь, что это невозможно.

− Почему? Ты принцесса Астора, женщина благородной крови, я смогу вернуть тебе имя, когда…

− Я стражник и бывшая шлюха твоего отца, − зло сказала Кенли и встала на ноги, чтобы отойти от него подальше. – Когда я убью его, ты будешь вынужден меня казнить, потому что иначе…

− Зачем тебе его убивать? – буквально взмолился Ноктем. − Это тебе ничего не принесет, а мы…

− Я дала клятву, Ноктем, − перебила его Канелия и отвернулась. – Он должен захлебнуться собственной кровью, чтобы познать хотя бы часть той боли, которую он принес другим.

Ноктем только посмотрел на нее. Свой запас гнева он явно исчерпал, спорить смысла не видел. Ее стоило арестовать и запереть в темнице до конца правления владыки Виндора, но со спасительницей его жизни поступить так без особых причин было невозможно. Сказать отцу, что она хочет его убить, значило уничтожить ее на месте. В лучшем случае ее просто убьют, в худшем…

Ноктем просто встал.

− Я заберу тебя в свою стражу и запру в собственной спальне, потому что ты безумна, − холодно сказал он и пошел к двери.

− Тогда не надейся, что я стану ждать конца года, − предупредила она.

Ноктем не обернулся, просто вышел и приказал никуда ее не выпускать до особых распоряжений.

− Станет оказывать сопротивление − арестуйте, только обеспечьте ей хорошие условия.

Разумеется, немая стража вопросов не задавала, да и задумываться о смысле приказов ей было не положено.

Когда Ноктем вышел из дворца, на улице все еще лил дождь. Он задержался на парадной лестнице и поднял глаза к небу, подставляя лицо холодным струям. Небо было темно-серым и таким низким, что почти давило на уставший разум принца.

− Ваше высочество, лучше наденьте капюшон, простудитесь ведь, − почти строго сказал Анри Рино, догнавший его на лестнице.

Ноктем действительно надел на голову капюшон своего черного плаща и посмотрел на помощника. Плащ, строгий костюм, трость и папка. Зачем его помощнику она понадобилась, Ноктем не знал и сейчас даже знать не хотел.

− Ты не едешь со мной, − строго сообщил он.

− Как? – искренне растерялся Анри. – Разве вы не собираетесь лично допросить стрелка с помощью какого-то хафратца? Это же должен кто-то записать.

Он показал папку и развел руками, словно все сказанное должно было доказать всю его необходимость. Ноктем вздохнул:

− Слова «хафратец» не существует. Уроженцы Хафрата − пустынники для таких как мы и «вахайя» для сородичей, − спокойно сообщил он. – Ты должен остаться и подготовить мне отчет обо всех действиях совета герцогов за последних два месяца. Это важно.

Он хлопнул Анри по плечу, словно так пытался сгладить металлический холод собственного голоса, а сам спешно спустился вниз. Его должна была сопровождать стража и их лидер, обладатель таких же черных доспехов с едва заметной насечкой на нагруднике, почему-то спустился и держал лошадь наследника.