− Докажи, что ты мужчина, Виндор Ройдо Тиндор! Сразись со мной, и если уж ты сможешь меня одолеть своими руками, я отдам тебе и горы и свою честь! – объявила она.

Хохот превратился в недоуменный гул.

− Хорошо, − после небольшой паузы сказал король Тиндора, обнажил свой меч и спешился. – Только ты и я, женщина.

Королева фыркнула и спрыгнула на землю, спешно доставая меч. Она верила в честь вражеского короля, потому, сосредоточившись на нем, не видела уже ничего другого.

− Владычица! – крикнула ей верная стражница и первой пала от вражеской стрелы.

Королева обернулась, осознала свою ошибку, но не отступила, бросаясь на короля, а он отражал ее удар и отступал, оставляя ее перед рядом лучников.

Она не успела даже крикнуть о его бесчестии. Как стрелы с коротким свистом помчались к ней. Одну стрелу она отразила мечом. Еще она пролетела мимо. Три пробили доспехи, но она, оскалившись, перехватила меч и сделала шаг вперед, ясно собираясь достать короля.

Еще одна стрела свистнула в воздухе и вонзилась в голову королевы прямо над глазом. Женщина пошатнулась и рухнула на каменный склон.

Внезапный мощный порыв ветра вздернул знамя так, что холст надорвался и первым взвизгнул об утрате.

− Мама! – закричала Кенли и бросилась вперед.

Ее голос потонул в боевом кличе воительниц, бесстрашно бросившихся на рыцарей. До маленькой девочки, прорвавшейся в кольцо королевских стражников, никому не было дела. Она положила руки на кровавый песок, а затем закрыла ими свое лицо. Песчинки больно впивались в кожу, но это помогало не плакать, подняться на ноги, а потом резко убрать от лица руки и заявить:

− Я убью тебя, король воронья!

Виндор Ройдо Тиндор только удивленно приподнял бровь, заметив наконец источник шума, а потом улыбнулся. Его карие глаза насмешливо поблескивали. Бой его явно не волновал.

− Смотри, Ноктем, видишь эту девочку? Запомни ее глаза. Пройдет время, и она будет целовать мне ноги.

Кто такой Ноктем, Кенли не было никакого дела, она хотела выхватить меч и броситься на обидчика, но кто-то схватил ее за воротник кожаного доспеха и встряхнул, как маленького щенка, а потом бросил на землю, прямо в лужу крови. Та оказалась горячей, а боль туманом упала на ее разум. Попытавшись встать, Канелия рухнула, едва разбирая слова захватчика:

− Я хочу, чтобы вы оставили ее в живых, − приказал король. – Я буду рад ее сломать.

Канелия не знала, что это значит и даже не могла предположить, а пятнадцатилетний принц Ноктем знал. Он отпускал поводья, чтобы поправить воротник солдатской потрепанной куртки, надеясь, что неприятный ком у горла отступит и смотрел то на девочку, то на отца, пытаясь понять их обоих. Он привык наблюдать и много думать, но чем больше он видел и знал, тем меньше ему нравился мир отцовского правления. Зато такие смельчаки, как асторская принцесса, ему нравились всегда. Он верил, что ее ничем нельзя сломить и потому гордился ею, как бунтаркой, похожей на него самого.

Девять лет спустя

Кенли стояла перед зеркалом и любовалась собой, медленно выводя линию собственных губ алой помадой.

Прошло девять лет с тех пор, как она перестала быть принцессой Астора, а сокращенная версия собственного имени из ласкового прозвища превратилась в сущую пошлость.

Она улыбалась, зная, что ее ждет встреча с тем самым «королем воронья». Чем он занимался все эти годы, Канелия не знала.

Как много захватил Тиндор в войне на севере, и сколько это в действительности заняло времени, таким как она, знать было не положено. Что держало короля в северной столице, ей тоже было неведомо. Много лет она просто ждала, когда владыка вновь решит занять свое место в тронном зале южного дворца, надеясь, что он не забудет о своем желании сломить ее.