Этот день после самой странной ночи она хотела провести с книгой в руках, даже если мысли будут мешать ее читать.

Именно так она и сидела с пледом на плечах, когда прибежала Нина, взволнованная и бледная, словно увидела призрака.

Кенли только посмотрела на нее, не имея никакого желания реагировать.

− Срочно одевайся, приводи себя в порядок! Сюда идет принц! − выпалила Нина, размахивая руками. − Я не знаю, чего ждать от этого избалованного мальчишки, не знаю, что ему надо, но смерть тому, кто ему не понравится, так что постарайся, Кенли! Он может погубить всех нас!

Она буквально схватила Кенли за руку и дернула на себя, пытаясь заставить действовать, но Канелия только растерянно моргнула. Зачем днем она понадобилась принцу, она не знала. Как ему угодить − тоже. Одно было ясно: ни красные губы, ни откровенные платья ему неинтересны.

− Оставьте нас! − внезапно приказал принц, застывший в дверях.

Нина тут же упала на пол и склонила голову. Так она поступала при виде любого вельможи. Как женщина она уже никого не интересовала, кроме разве что неприхотливой и грубой местной стражи, а потому боялась разгневать даже дворовых псов.

Кенли же присела в поклоне, радуясь, что в своей комнате она ходила в длинных простых платьях и не красила ни глаз, ни губ. Даже волосы ее были закручены в бесформенный узел на макушке.

Принц тоже выглядел иначе. На его лице уже не было щетины, и он вновь стал походить на юнца, только смотрел на всех свысока.

Одет он был по последней моде. Воротник белоснежной рубашки выглядывал из-за расшитого ворота длинного камзола, подол которого закрывал ноги до середины бедра, но на руках его не было ни одного перстня, словно свое состояние ему не нужно было доказывать, в отличие от большинства модников, одевающийся так же.

Он молча изучал Канелию взглядом, пока слуги ставили в центре комнаты высокий квадратный стол, устанавливали рядом с ним стулья с диковинно высокими ножками, но идеально подходящими к принесенному столу, располагали шахматную доску, расставляли фигуры и наполняли два бокала багрово-красным вином.

В комнате запахло вишней и корицей. Только тогда Канелия поняла, что все это время внимательно смотрит на Ноктема, прямо в его темные глаза, и не таится, словно ее вид и взгляд не могли выдать правды о ней и ее мыслях.

Когда дверь закрыл безмолвный смотритель дворца, подгонявший слуг, принц жестом предложил Канелии занять одно из мест за столом.

− Я пришел предложить тебе игру, − сказал он, расстегивая камзол, чтобы было удобнее сидеть.

Канелия уже не сомневалась: ее проверяют, но что с этим делать, она не знала, потому старательно изобразила улыбку и села за стол, заранее зная, что должна проиграть.

На этот раз принц не стал разыгрывать фигуры, а походил белой пешкой, взял свой бокал и сделал глоток.

Канелия походила черными и тоже попробовала вино, буквально пригубила, чтобы ощутить вкус.

Принц сделал новый ход и заговорил:

− Суть игры очень проста. Ты задаешь вопрос мне, я отвечаю. Затем спрашиваю я, и отвечаешь ты. Самое забавное в том, что врать нельзя.

Он улыбнулся, и в этой усмешке она увидела ту самую ненавистную улыбку короля. Игра была не на шахматной доске и даже не в предложенных правилах, она была во всем, и потому была действительно страшна. Она видела, что ее противник явно смотрит в суть.

Не обдумывая хода, Кенли передвинула фигуру и спросила:

− Если же я откажусь играть?

− Откажись и узнаешь, − ответил принц, делая еще один глоток вина, и только затем небрежно переставил фигуру, добавляя: − Только не забывай, что я не привык к отказам.